Питерхед принес нам нешуточную головную боль. Дело в том, что местный отряд аэростатов заграждения, который забыли предупредить о нашем смелом перелете, поднял по тревоге все свои шарики, так что мы едва не остались там навсегда. Зато после Абердина установилась нормальная ясная погода, и около трех часов пополудни мы приземлились в Доннибристле. Здесь, поскольку полетов не было, поперек посадочной полосы выкопали траншею, которую нам пришлось перепрыгивать.
После таких захватывающих приключений совещание воспринималось как возможность передохнуть. Здесь присутствовали самые разные высокопоставленные офицеры, причем я оказался единственным представителем командующего флотом метрополии и командующего флотом Западных Подходов. Я слишком устал, чтобы стараться быть вежливым и тщательно выбирать слова, поэтому высказал все, что накипело на душе. Никто не казался удивленным, никто не спорил. Это был конец операции «Розовый сад». Больше я никогда не слышал, чтобы о ней кто-то вспоминал.
Любопытно, как теоретически безупречный план оказался провальным на практике, и тем более в водах, которые всегда являлись жизненно важными для защиты островов. Если в Великобританию придет война, представлялось очевидным, что будет сделана еще одна попытка использовать субмарины, чтобы перерезать наши торговые пути. Большинству этих субмарин, если не всем, придется проходить через «Розовый сад». Только в двух случаях вероятность встречи с немецкими подводными лодками максимальна: когда волки обгладывают дичь – иными словами, нападают на конвой, и когда они вынуждены идти на свои базы по определенным маршрутам. Задачу их потопления в этих районах мы в той войне так и не решили.
После совещания мне предложили воспользоваться тем же транспортным средством, на котором я прибыл сюда, чтобы вернуться. Я наотрез отказался и воспользовался поездом и паромом. Что поделаешь, нет у меня особой склонности к полетам.
В Лондондерри мы присоединились к группе. После того как самые серьезные повреждения были устранены, мы взяли курс на Ротси, что расположен на входе в Кайлз-оф-Бьют, который является первым поворотом налево после прохождения маяка Кумбрей по пути вверх по Клайду.
Британский подводный флот прекрасно зарекомендовал себя на Средиземноморье, в особенности при нападении на быстроходные суда у итальянского побережья. У итальянцев имелось некоторое количество небольших быстроходных эсминцев, и, чтобы обезопасить себя от наших субмарин, они стали создавать барьеры вокруг своих маленьких конвоев.
Торпеда похожа на снаряд только в одном отношении: оба выстреливаются из трубы. На этом сходство заканчивается. Снаряд движется со скоростью нескольких сотен миль в час, и его путешествие длится секунды. Скорость торпеды чуть меньше чем в два раза превышает скорость быстроходного торгового судна, и она находится в пути несколько минут. Чтобы субмарина могла успешно атаковать, она должна занять строго определенную позицию, которая находится примерно в миле от цели под углом 45 градусов к ее курсу. Если быстроходные эсминцы идут на зигзаге по обе стороны конвоя, капитан субмарины испытывает очень большие затруднения при выводе подлодки на удобную позицию для атаки, поскольку должен постоянно поднимать перископ, во-первых, чтобы увидеть цель, а во-вторых, чтобы не допустить близкого контакта с вражеским эсминцем. Чем чаще он поднимает перископ, тем больше вероятность обнаружения лодки. В Ротси перед нами была поставлена задача изображать итальянские эсминцы, эскортирующие торговые суда. А наши молодые капитаны-подводники должны были овладевать азами своей профессии.
Это был замечательный период, во всяком случае с точки зрения судовождения. Мы ходили взад-вперед по Лох-Лонгу со скоростью 30 узлов не только днем, но и ночью. Мы довели до совершенства все свои обычные маневры и даже выучили ряд новых, так как было известно, что их часто применяют итальянцы. Мы достигли воистину высочайшего уровня судовождения, редкого даже в мирное время, когда движение на высокой скорости практикуется нечасто из соображений экономии.