Битва за Фолкленды

Важнейшим компонентом успеха военной операции являлась бы неожиданность. Никакого замышлявшегося Массерой вывода населения. Использование минимума войск и нулевые потери среди местных жителей на островах. Мир будет поставлен перед свершившимся фактом, а Британия не сможет взбудоражить эмоции в Организации Объединенных Наций. Ни в коем случае нельзя никого ни о чем предупреждать, дабы не увеличивать риск отправки подкреплений на острова британцами. Считается, что на начало 1982 г. лишь девять фигур в составе хунты действительно знали о планах скорого вторжения.

Дипломатическая аргументация указывает в несколько ином направлении. Министерство иностранных дел Аргентины не есть некий монолитный институт. Министры и высокопоставленные должностные лица приходят в него и уходят оттуда систематически, к тому же многие служат офицерами в вооруженных силах. За рубежом аргентинским дипломатам приходилось работать параллельно с сетью атташе, действовавших независимо и отчитывавшихся только перед своим командованием. Например, военно-морская миссия в Лондоне имеет (или имела) собственное здание на Воксхолл-Бриджроуд. Старший военный атташе в Вашингтоне, бригадный генерал Мигель Альфредо Мальеа-Хиль, считался куда более влиятельной персоной в окружении Галтьери, чем посол, Эстебан Такач, и точно так ситуация и воспринималась администрацией.

Коста Мендес прекрасно осознавал, что для осуществления вторжения на Фолклендские острова и достижения этим fait accompli в духе Гоа необходимы дипломатические приготовления. Требовалось создать атмосферу законного недовольства. Большую важность приобретали поддержка латиноамериканских стран, американский нейтралитет и, вероятно, вето русских в Совете Безопасности ООН. Похоже, ни Коста Мендес, ни кто-нибудь из его советников не верили в возможность британского вооруженного ответа. При всем том сами по себе финансовые и экономические санкции таили риск нанесения огромного вреда Аргентине. Коста Мендесу хотелось бы разузнать, что произойдет в случае вторжения.

В результате образовывался конфликт между необходимостью поддержания строжайшей секретности и желанием получения определенной информации. Агентов инструктировали задавать тем, с кем они контактировали, «гипотетические» вопросы. Указания на намерения Аргентины появились в прессе Буэнос-Айреса, особенно в открытой форме в колонках хорошо информированного Хесуса Иглесиаса Роуко из газеты «Ла Пренса». Не далее как в январе он писал: «Аргентинское правительство вот-вот предложит ряд условий британцам прежде, чем продолжать дальнейшее ведение переговоров… Существует уверенность в том, что если очередная попытка Аргентины добиться решения на переговорах с Лондоном провалится, Буэнос-Айрес уже в текущем году возьмет острова силой».

В Вашингтоне генерал Мальеа-Хиль находился в постоянном контакте с заместителем помощника министра по межамериканским делам в Министерстве иностранных дел США, Томом Эндерсом, равно как и с послом США в ООН, миссис Джин Киркпатрик, давним экспертом по латиноамериканским вопросам. Оба отрицали впоследствии какое-то словесное стимулирование хунты к вторжению в ту пору. И все же их открытое дружелюбие само по себе говорило хунте все то, что та желала слышать. Редакторам газет без лишних церемоний указывали на необходимость публикации эссе и репортажей их иностранных корреспондентов о гипотетической «реакции» за рубежом. Рауль Файн Бинда, лондонский корреспондент «Сиете Диас», остроумно предложил передовицу «Таймс» с крупным заголовком: «Миссис Тэтчер снаряжает в поход флот». Он даже «назначил» командиром адмирала Вудварда[62]. Материал появился в самую неделю вторжения и, похоже, оказался единственным точным предсказанием во всем разведывательном предприятии хунты.

Зарубежные рапорты агентов и корреспондентов в большинстве случаев создавали в Буэнос-Айресе сравнительно радужную картину взгляда мира на обновленную Аргентину. По причине тонкости дела и опосредованности подхода сбора сведений полностью полагаться на добытые такими путями разведданные не представлялось возможным. Зачастую информация приходила по военным каналам и страдала от искажений, каковые едва ли не неизбежны при прохождении по цепочке командования. Офицеры осознавали, что их начальству угодно услышать о малой степени вероятности жесткого ответа Британии. Но, так или иначе, все указывало в одном направлении и приводило к такому выводу: британцы не будут действовать вооруженной рукой, страны третьего мира в ООН встанут на сторону Аргентины, Британия не получит сильной поддержки в Совете Безопасности, но даже если поддержка все же будет высокой, СССР разыграет антиколониальную карту и воспользуется правом вето, и наконец санкции, наложенные Британией, окажутся неэффективными и непродолжительными.

***