Битва за империю

Одновременно с деятельностью сирийских эскулапов, в среде мамлюков – впрочем, и не только среди них – поползли упорные слухи о слабости турецкого войска, о неспособности молодого султана Мехмеда управлять страной, о многочисленных заговорах среди янычар. Слухи эти – слабый правитель, гвардейские заговоры и прочее – принимались за чистую правду, еще бы, ведь в самом Египте, положа руку на сердце, творилось все то же самое. А чем же лучше какие-то там турки?

И вызревала – надо сказать, весьма быстро вызревала – идея нанести турецкому султану сильный и быстрый удар. Отбить пограничные крепости, разграбить богатые прибрежные города, а там – кто знает? – может быть, и привезти этого наглого юнца Мехмеда в Каир в железной клетке! Ведь еще полвека назад удалось же такое Тимуру!

Наконец, наступил такой момент, когда, кажется, созрел и Ибрагим-бей. Посланец от него – нет, на этот раз не Казим, а другой, незнакомый парень с неприметным смуглым лицом – пришел ближе к вечеру.

Пришел, пожаловался на головную боль, потом – после осмотра Хараджа – сделал незаметный знак протокуратору – мол, выйдем. Кивнув, Алексей вышел во двор.

– Известный тебе человек ждет у ворот Баб Ан-Наср. Поторопись!

Сказал и исчез, растворясь в колышащихся фиолетовых сумерках. Солнце садилось, озаряя кроваво-красным светом высокие доходные дома, дворцы, мечети с узорчатыми минаретами, пронзающими низкое желтое небо. Да, что и говорить – поздновато для встречи. Наверное, Ибрагим-бей хочет поручить что-то в высшей степени важное.

Накинув поверх халата белый полотняный плащ, протокуратор надвинул на лоб тюрбан и быстрым шагом зашагал по узким улочкам города. Каир – Аль-Кахира – поражал любого огромным количеством прекраснейших мечетей, строить которые считал своим долгом каждый султан. Еще бы – после захвата Багдада монголами Каир справедливо претендовал на роль центра всего мусульманского мира и, похоже, он того стоил! Да, Константинополь тоже был великим городом, но все его величие, увы, осталось в прошлом. Развалины дворцов и портиков, обшарпанные статуи, толпы нищих, многочисленные очереди за водой и в бани – денег в казне хватало только на ремонт Святой Софии. Иное дело – Аль-Кахири, – невольно любуясь городом, с грустью подумал протокуратор. Древняя мечеть Амра, мечеть ибн Тулуна, дворец, цитадель Саладина… Глаза разбегались от изысканно-победного каменного узорочья, от многочисленных изразцов, куполов, от пронзающих небо стройных изящных игл минаретов.

Ворота Баб Ан-Наср – ворота победы – выстроенные шесть веков назад архитекторами из Эдессы, находились довольно далеко от того места, где жили «лекари». Потому Алексей шагал торопливо, стараясь успеть до намаза.

В центре города дома стояли просторно, можно даже сказать, одиноко, и каждый – ну почти каждый – представлял собой неприступную крепость. Между домами были густо посажены кустарники и деревья, кое-где встречались колодцы, чем дальше от Нила – тем реже. Чем ближе к окраине, тем чаще встречались по пути бочки водовозов, запряженные могучими быками.

Миновав несколько кварталов, Алексей посмотрел на солнце и понял, что до намаза уже не успеет. Подальше отойдя от высившейся неподалеку мечети, он затаился за деревьями, услыхав разом раздавшиеся протяжные крики муэдзинов:

– Алла-а-а-иллаху ал-лаа-а-а…

Затаился, выжидая конца молитвы, – не хотелось привлекать к себе внимание. Уже ведь почти пришел, вон они, ворота Баб Ан-Наср, хорошо видны. Местечко там, надо сказать, безлюдное… вот, как и здесь…

Алексею вдруг почудилось, что листья на деревьях чуть шевельнулись. А ведь ветра не было! Почудилось… бывает…

Вдруг что-то свистнуло… Протокуратор оглянулся – в стволе росшего позади дерева, дрожа, торчала стрела!

– Стой, где стоишь! – произнес чей-то строгий голос. – Брось кинжал. Ну, быстрее! Так… Теперь медленно подними руки… Свяжите его, парни!

Четверо молодцев, выскочив из кустов, проворно связали пленника. Говорили, между прочим, по-турецки! Та-ак… Интересно…

– Тащите его в дом.

Дом – обычный шестиэтажный доходный дом, как водится, принадлежащий султану – производил впечатление безлюдного. Ну да, намаз уже закончился, и люди разошлись по своим каморкам – спать.

В такую же каморку на втором этаже – быть может, лишь чуть попросторней других – грубо втолкнули и Алексея.

– Ну, сирийская собака, – войдя последним, уселся на разбросанные по всему полу подушки длинный худой мужчина в белой чалме и просторной накидке-джелаббе. Лицо его казалось не таким уж и смуглым, большой, с горбинкою, нос походил на клюв хищной птицы, верхнюю губу закрывали длинные ухоженные усы, в глазах отражался красный край заходящего солнца. Словно вурдалак, бррр!

Протокуратор непроизвольно поежился.

– Что дрожишь, шкура? – злобно прищурился горбоносый. – Расскажи, как ты продал султана?! Эй, вы… – он обернулся к парням. – Закройте ставни и зажгите светильники. И ждите у дверей на страже.