Битва за Ковель

25 марта подразделение 17-го кавалерийского полка СС, под командованием оберштурмфюрера СС Адольфа Мёллера, было переброшено на северную окраину Ковеля. Кавалеристам СС было поручено ответственное задание: они должны были удерживать один из важнейших районов города — зону сброса контейнеров со снабжением. Это было непростой задачей, так как, постоянно атакуя, советские штурмовые группы неоднократно вклинивались в немецкую оборону. Однако Мёллер каждый раз с горсткой людей умудрялся контратаками выправлять положение, причем дело неоднократно доходило до рукопашных схваток. Личным примером он вдохновлял своих людей, служа для них образцом. На этом участке эсэсовцы успешно действовали до 3 апреля ^{95}.

Таким образом, несмотря на мощное давление, взять Ковель 47-й армии никак не удавалось. Все направленные на это усилия оказались безрезультатными. Как вспоминал начальник политотдела 47-й армии М.Х. Калашник: «Ввиду исключительно упорного сопротивления вражеских войск, использовавших для обороны все сколько-нибудь пригодные кирпичные здания, систему дотов, дзотов, разнообразных железобетонных укреплений, за все эти дни нашим частям удалось овладеть лишь двумя небольшими улицами. Пробиться к центру города оказалось необычно трудно». И далее: «Пользуясь опорными пунктами и укреплениями, окруженные в городе гитлеровцы, особенно эсэсовцы, продолжали с отчаянным фанатизмом оборонять каждую улицу, каждый переулок, каждый дом. Несмотря на противодействие нашей авиации немецким летчикам время от времени удавалось забрасывать в город контейнеры с боеприпасами и продовольствием» ^{96}.

Свою лепту внесла ненастная погода (дожди, перемежавшиеся снегопадами). Войскам не хватало боеприпасов, особенно это отразилось на противотанковой артиллерии. Из-за бездорожья, весеннего разлива рек, речушек и болот грунтовые дороги пришли в негодность, из-за чего подвоз боеприпасов сократился до минимума. Командованию даже пришлось задействовать 242-ю ночную бомбардировочную авиационную дивизию для переброски грузов, за пять суток (26—31 марта) самолеты доставили в район Ковеля 93 тонны боеприпасов, но этого было явно недостаточно ^{97}.

Но были и другие причины заминки советских войск под Ковелем. Дело в том, что, к большой уцаче для немцев, командование 47-й армии во главе с генерал-лейтенантом Поленовым не смогло согласовать действия своих частей и организовать решительный штурм города. Разведка против Ковеля была проведена из рук вон плохо, немецкая оборона, состав и силы гарнизона в достаточной степени разведаны не были, а войска армии действовали сами по себе. К тому же ошибочно предполагалось, что в блокированном гарнизоне царит паника и ликвидация его — дело двух-трех дней, не больше. Эти оптимистические данные базировались на показаниях пленных, от которых советские командиры слышали именно то, что хотели услышать. Например, из 143-й стрелковой дивизии пришло донесение о том, что, по полученным от перебежчиков данным, немецкие солдаты и даже эсэсовцы (!) из гарнизона Ковеля «переодеваются в гражданскую одежду и прячутся в подвалах, на чердаках, пробираются в лес и окружающие город хутора, ожидая развязки ковельской операции» ^{98}. Поверхностное отношение штаба 47-й армии к штурму Ковеля, который, напомним, был основной целью Полесской операции, отмечали даже советские историки ^{99}.

Показательно, что командование 2-го Белорусского фронта в этот период также не имело четкого представления об обстановке в районе Ковеля, но несмотря на это пребывало в оптимистическом настроении. По воспоминаниям М.Х. Калапшика, все были уверены в том, что «пройдет еще день-два, от силы пять, и окруженный ковельский гарнизон капитулирует, город будет взят» ^{100}. Поэтому особого внимания «ковельской проблеме» не уделялось, а ее решение считалось само собой разумеющимся. Так что здесь советское командование продемонстрировало излишнюю самоуверенность, которая оказалась ничем не оправданна. Лишь в ходе боев стало ясно, что ковельский узел сопротивления — достаточно серьезный объект ^{101}.