Битва за Кремль

— Так Москве нет дела до наших дорог. А нам есть. Так что, Анатолий Николаевич, ждем подмоги. Партийцев, как мне помнится, в районе у нас четыреста душ, из них триста в райцентре. Ветераны войны, мамы многодетные, конечно, не в счет. Но сто мужиков покидать снег найти можно, так, товарищ председатель? А начальнички пусть дома посидят, но технику пришлют. Или сами выезжают, с лопатами.

Товарищ председатель вздохнул, убавил ленивчиком телевизионный шум и согласился.

— Вот и отлично. Партийный народ, как мне известно, при машинах. А безлошадных ждем у ДК, пусть садятся к студентам в автобусы. Надо, Анатолий Николаевич, подвиг совершить — до утра освободить трассу. Согласны?

«Не наше это дело! И не ваше дело привлекать партийцев!» — хотел сказать Анатолий Николаевич. И опять не сказал. Наоборот, издал очередной вздох согласия.

— Замечательно. Славу можете взять себе — не обижусь.

«Слава — это хорошо. А не собираетесь ли вы, Михаил Викторович, вступить в нашу партию?» — хотел, было сказать Николаич. Но промолчал и на этот раз.

* * *

Небо было изумительно-синим: трудно поверить, будто два дня назад с него валил снежный ливень. Так же трудно поверить, что еще ночью по тридцатикилометровому отрезку трассы можно было проехать лишь на «Буране».

Конечно, и сейчас, в половине двенадцатого дня, дорога не выглядела эталоном чистоты и проходимости. Если легковушки проносились по ней более-менее свободно, то фуры осторожно ползли, а такой же встречный большегруз или бульдозер, подчищающий края, принуждал расходиться впритирку.

И все же трасса снова стала трассой!

О том, что здесь происходило ночью, говорили только свежие сугробы по обочинам да надписи на них. Часть дистанции сообщала, сколько и кому осталось до дембеля да еще откуда родом служивые: «Слава и Вася из Самары», «Петруха и Колян, привет городу-герою Орлу!» Дальше надписи пошли разнообразней: «Юрфак круче всех!», «Слушайте крысы — мы фанаты „Алисы!“», «Ваня любит Олю из третьей группы». Три раза кто-то пытался провозгласить «Спартак» чемпионом, но каждый раз надпись затирали ногой и чемпионом объявляли «Зенит». Кто-то творил пальцем, кто-то лопатой, кто-то — собственной струей.

Наконец снежные граффити закончились. Впереди был участок, столь же коряво, но все же проходимо расчищенный техникой.

Васин КамАЗ притормозил возле Столбова. Тот показал на часы.

— Без четверти полдень, — вздохнул Вася, — а я к вашей машине уже присмотрелся…

— Ну не повезло, уж звиняй. На хозяина работаешь?

— Ага.

— Будешь работать на хозяина — зырь только на секонд-хенд или на всеволожские «форды». Хочешь такую тачку — работай на себя. Покупай, вози, продавай. Сам так начинал.

Вася хотел то ли возразить, то ли согласиться, но Столбов его перебил:

— И в следующий раз не быкуй, как вчера. Спасибо, на меня нарвался. Сам подумай: что дешевле — трассу за ночь расчистить или из кустов по колесам из РПГ шмальнуть?

— Так это совсем уж беспредел. И проблемы потом.

— Верно. Но тебе от этого легче было бы?

Вася не ответил, а только еще раз взглянул в лицо Столбову. И еще раз порадовался, что прошлым вечером не стал артачиться и рваться в город, а поверил.

— Счастливого пути, дальнобой.

Вася закрыл дверцу, прогудел и стронул КамАЗ. Колонна протянулась следом, каждый, проезжая мимо Столбова, выпускал в морозный воздух длинный гудок.

Столбов уже садился в машину, когда мобильник затрясся в кармане.

— Слушаю. Васильич? Хорошо, подожду.

Минуты через три подъехал «мерседес» из губернаторского гаража, естественно, черный. Из него вышел вице-губернатор.

— Поручили проверить работу? — усмехнулся Столбов.

— Самому было интересно, управишься ты или нет. Вот проехал.

— Сам губернатор не хочет спасибо сказать?

Васильич сделал гримасу, которую можно было понять так: ты еще попроси его совершить суицид.

— Ну не хочет, вольному воля. Меня одно интересует: как так можно, десять лет просидеть в губерах, а отношений с вояками не выстроить? Или всерьез поверил, что армия уже не нужна?

Васильич смолчал и тут. Но все же после короткой паузы — мороз подстегивал — тихо спросил:

— Одно не могу понять: зачем это тебе нужно?

— Что «это»?

— Ну, все, что ты в районе делаешь, и вообще, не только в районе. Ты со своими подходами мог бы сейчас нефтью ворочать на миллиарды, был бы в первой десятке российского «Форбса». К тебе сейчас олигархи приезжают порыбачить, а ты сам бы с ними пил коктейли в Куршевеле. Амбиций нет?

На этот раз помолчал Столбов. Посмотрел то ли на скудное зимнее солнышко, то ли на ворону, улетавшую с недоеденным студенческим бутербродом.

Наконец ответил:

— Амбиция есть. Одна.

Какая именно, так и не сказал. А Васильич и не переспрашивал. Потому как прекрасно знал: раз не сказал сразу, значит, и не скажет…

Глава 2