Битва за Крым 1941–1944 гг.

После ликвидации Кубанского плацдарма оборона Крыма стала одной из главных задач для нацистского военно-политического руководства на южном фланге Восточного фронта. Ее должна была осуществлять эвакуированная сюда в октябре – декабре 1943 года 17-я полевая армия. Эвакуация этой армии на полуостров – начало второго этапа в создании и использовании коллаборационистских формирований на его территории (октябрь/декабрь 1943 – май 1944 г.). Главной характеристикой этого этапа является то, что в Крым вместе с 17-й полевой армией прибыло большое количество «восточных» частей, личный состав которых был укомплектован некрымчанами (всего же в этой армии проходило службу более 28 тыс. «восточных» добровольцев, или 16 % от ее общей численности).

Особенности немецкой оккупационной политики в Крыму, а также общая ситуация на Восточном фронте привели к тому, что на территории полуострова было организовано или побывало большое количество коллаборационистских формирований, укомплектованных представителями разных национальностей. В связи с этим можно выделить следующие их основные категории[1385]:

В целом при активном участии органов местного самоуправления и национальных комитетов нацистам удалось сформировать вспомогательную полицию, самооборону, подразделения так называемых «добровольных помощников германской армии», а также множество других частей общей численностью до 50 тыс. человек.

Из них наиболее заметный след в истории оккупированного полуострова оставили:

• крымско-татарские формирования (15–20 тыс. чел.);

• украинские формирования (3 тыс. чел.);

• формирования так называемой Русской освободительной армии (4 тыс. чел.);

• формирования так называемых Восточных легионов (7 тыс. чел.);

• казачьи формирования (до 1 тыс. чел.)[1386].

Воинские части и подразделения из представителей местного населения поддерживали оккупационный порядок в городах и сельской местности, боролись с партизанами и Красной Армией, несли охрану военных, государственных и хозяйственных учреждений. В качестве вспомогательного персонала они охраняли лагеря советских военнопленных и участвовали в карательных акциях немцев[1387].

В результате ближе к концу 1943 года главными действовавшими формами коллаборационизма на территории Крыма оставалось административное и военное сотрудничество. Попытки же политической деятельности со стороны коллаборационистов активно пресекались оккупационной администрацией.

5.3. Оккупационная повседневность крымского населения

Борьба за полномочия между разными оккупационными структурами, германизаторские планы, а также политические интриги коллаборационистов затрагивали по большому счету незначительную часть населения. Основная же масса крымчан была вынуждена подстраиваться под реалии оккупации. В целом повседневная жизнь населения в этот период складывалась из следующих моментов[1388].

Политика оккупационных властей на территории Крыма в сфере образования носила весьма противоречивый характер. С одной стороны, они четко следовали инструкциям высшего нацистского руководства, в которых говорилось о том, что обучение для представителей «восточных народов» должно носить примитивный характер. С другой – нельзя было игнорировать то влияние, которое на подрастающее поколение оказывала школа.

Анализируя причины недовольства населения оккупационным режимом, один из офицеров немецкой разведки писал, что «высшие школы и прочие учебные заведения продолжали оставаться закрытыми. Хотя с приходом германской армии во многих местах школы возобновили занятия, появлявшееся затем гражданское управление разрешало обучать детей лишь чтению, письму и основным арифметическим правилам»[1389].

В Крыму, который почти в течение года являлся зоной боевых действий, дела обстояли еще хуже. Все школьные помещения были отданы воинским частям, инвентарь пошел на топливо, а учебные пособия – выброшены. Интеллигенция оказалась без работы. Учителей, врачей, инженеров поставили на учет на бирже труда и отправили на уборку улиц. Оккупанты поначалу полностью игнорировали молодежный вопрос. Подрастающее поколение было предоставлено само себе. «Уже сейчас можно заметить, – писал один из свидетелей событий оккупации, – как получили развитие идеи анархизма, особенно среди молодежи. Ход мыслей в основном таков: государственная власть, как большевики, так и немцы, – приносит народу лишь лишения и гибель… а посему – долой всякую власть… Стал модным скептицизм. Сомневаются во всем… не давая взамен ни одной здравой и ясной мысли»[1390].