Битва за любовь

Я надела свое самое нарядное платье, и Моран застегнул на моей шее переливающееся тяжелое ожерелье.

Мне предстояло сопровождать принцессу к алтарю. В ее комнате было очень тихо. Только шелестело платье, в которое Клеа помогала облачиться ведьма-портниха, да темные дамы изредка перебрасывались парой слов. Сама атмосфера больше напоминала похороны, нежели свадьбу.

Мы с принцессой молчали. Вдруг она спрыгнула с возвышения, бросилась к окну и принялась жадно хватать воздух.

Я подошла и положила руку ей на плечо.

— Все кончено, Магда, — прошептала она. — Вот так. Все. Кончено.

Потом принцесса смахнула слезинку и гордо вскинула подбородок.

Одна из дам подошла, чтобы украсить волосы Клеа венком, но та в бессильной ярости растоптала несчастные растения.

Женщина и бровью не повела. Украшения принцесса тоже не пожелала примерить. Она осталась в роскошном бледно-голубом платье, расшитом россыпью мелких жемчужин. Как я потом узнала, принц специально выбрал эту ткань, чтобы подчеркнуть принадлежность своей невесты к свету. Но и без цветов и драгоценных камней Клеа была невероятно красивой невестой. Только уж очень печальной.

В назначенный час двери в покои Клеа отворились, и наша маленькая процессия двинулась в главный зал по красной ковровой дорожке.

Мы шли очень медленно, но каждый шаг приближал нас к алтарю. Принц уже ждал.

Я окинула взглядом зал, ища Морана. Он кивнул мне со второго ряда. На самых почетных местах в первом ряду сидели захваченные светлые маги. Гис сдержал свое обещание. Правда, они были закованы в кандалы и, похоже, околдованы. Так что вздумай кто-то из них что-то предпринять или выкрикнуть — ничего бы не вышло.

Клеа остановилась рядом с принцем. Она изо всех сил старалась на него не смотреть.

— Перед лицом Темнейшего, — начал принц громким, зычным голосом, — я беру эту женщину, ее светлейшество принцессу Клеа, в свои законные жены.

Легкое перешептывание прокатилось по залу. Принц сам решил провести обряд. Это было неслыханно, но теперь каждый, кто находился в зале, прочувствовал серьезность намерений Гиса.

Из чаши вырвался огонь, рассыпая вокруг столп зеленоватых искр. Как я поняла, это означало, что Темнейший слушает.

Возбужденный гул в зале стал громче.

Принц быстро полоснул изогнутым кинжалом свою ладонь, рубиновые капли упали в огонь, пламя немедленно почернело.

Он взял Клеа за руку.

— Я… — тихо сказала принцесса, — я… согласна стать женой… принадлежать…

Голос ее срывался, и с третьего раза у нее получилось произнести слова брачной клятвы.

Тогда принц полоснул ее ладонь и поднес руку к огню. Словно две змеи вырвались из пламени и оплели запястья новобрачных.

Принц держал крепко, я слышала, как Клеа скрипнула зубами от боли. Теперь на ее руке красовался магический символ заключенного союза. Раны на ладонях затянулись, не осталось даже шрамов.

Принц поднял руку вверх и провозгласил:

— Волей Темнейшего брак заключен!

Никто не захлопал. Мне лично казалось, что я сплю и вижу причудливый страшный сон. Еще немного — и я проснусь.

Но это было на самом деле. Раздались хлопки, сначала редкие, но они окрепли, переросли в овацию, поддерживаемую радостными возгласами и поздравлениями.

— А теперь нас ждет пир!

Это было встречено с еще большим энтузиазмом. Придворные поднялись со скамей и заторопились вслед за принцем и принцессой. Я дождалась Морана и оперлась на его руку.

Пир проходил как в тумане. Я все время смотрела на Клеа. Она сидела белее мела, не притрагиваясь к еде. Только едва пригубила воды. Принц, напротив, был оживлен, вел беседы с магами, смеялся.

А потом он поднялся и подал руку Клеа.

— Пришло время нам с супругой удалиться, — возвестил он.

Сидящие рядом маги принялись стучать кулаками по столу. Что за варварский обычай! Принцесса побледнела еще сильнее, но поднялась. Пока они шли, отовсюду раздавались двусмысленные шутки и замечания, от которых я покраснела до корней волос. Бедная Клеа.

Принц благосклонно кивал и отвечал в тон.

— Прошу, веселитесь! — сказал он, и они с принцессой скрылись из виду.

Рядом с нами сидел пожилой придворный с окладистой белой бородой. Он взял с блюда жареную куриную ножку и впился в нее зубами. Прожевав, обратился к Морану:

— Не понимаю вас, молодежь. Что это за мода — жениться на светлых девицах. Как будто в темных землях не хватает красавиц.

Он выпил вина, тонкая струйка потекла по бороде:

— В мое время такого не было. Нет, трофеи — это хорошо, но жениться? Увольте. Держать в доме? Какая глупость.

Он покачал головой и снова принялся за еду.

— Хотя… — старый маг хихикнул и толкнул Морана локтем в бок, — девки не очень-то разные. Что светлые, что темные… Одна…

Старик осекся, стоило взглянуть на каменное лицо Морана, и перенес свое внимание на другого соседа.

— Поешь что-нибудь, Магда. Надо, — шепнул мне Моран.

Я нехотя отщипнула немного хлеба. Гости шумели и веселились, их смех был мне отвратителен. Вино лилось рекой. Больше всего на свете хотелось оказаться как можно дальше отсюда.