Битва за Лукоморье. Книга 2

Добытчик в ответ чихнул и с чувством выполненного долга принялся умываться, дескать, мое дело ловить, а дальше, как хотите. Глядя на очередное подношение, оставалось лишь чесать в затылке: змея при ближайшем рассмотрении оказалась длинным лохматым существом с умильной щенячьей мордашкой и большущими вислыми ушами. Головенка у него была размером с детский кулачок, а тело длиной в локоть с лишним. Лап чудо не имело вовсе, только хвост, судя по всему, бывший продолжением туловища. Вот чего имелось в избытке, это светлой шерсти.

– Это кто? – с легкой оторопью спросил богатырь, разглядывая непонятное создание. – Мне про такое не говорили.

– Не только тебе, – Стоян сунул Алеше горящий сук. – Посвети-ка.

– Может, рукавицы наденешь? – явил запоздалую осторожность богатырь, но Стоян уже поднял находку за шкирку и теперь медленно вел второй рукой по светлому пузу, раздвигая пальцами мех.

– Вот не было печали, – бормотал он. – И откуда только… Тельце упругое, мускулистое, а брюшко нежное, на таком не поползаешь… Худова сила! Алеша, я его держу, а ты щупай. Да не посередке, а ближе к морде и хвосту.

Сперва Алеша не нащупал ничего, только убедился, что шерстка на животе непонятной находки нежнее и тоньше, чем на спине, а потом наткнулся на что-то вроде выпуклого шрама… шрамов. Четырех. Лапки у непонятной собачонки, похоже, имелись, только их кто-то отрезал под основание, даже культей не оставил.

– Смотри! – напарник бестрепетно ухватил мурина и примерил калечную зверушку к чешуйчатой лапе. – Они парой летали, причем долго, иначе б такого следа не осталось. Мурина ты сбил, а это… это просто расшиблось.

– Знамо дело. А лапы ему отрубили, чтоб он от мурина никуда не делся? Только на кой ляд… Запах чуешь, кстати?

От тварюшки исходил очень странный, резковатый запах.

– Пока падало – обгадилось? – предположил Стоян, пожав плечами.

– И что мы с этим вонючим… ужиком делать будем?

– С заставы так и так гонца гнать, заодно и «подарочек» братьям отвезет. Мешок заговоренный у меня с собой, не завоняется. Авось наш ужик в китежских архивах отыщется, а нет, так сами опишут.

Алеша хмуро кивнул. Безногая тварюшка ему очень не нравилась, вернее, не нравилось, что какая-то сволочь творит нечто непонятное и наверняка зловредное, а как к ней подступиться, неведомо.

Спать в эту ночь так и не легли, проговорили до рассвета, но так ничего толкового не надумали. Откуда в тихом Тригорье взялись мурин с калечным спутником – неведомо, только главного дела это не отменяло.

– Худ с этим мурином и волосатой змейкой, – Стоян поднялся, словно итог подвел. – Глупо мышей в погребе ловить, когда волк у овчарни. Делаем главное – все, как договорились. Кит, ратники, подмога. Об остальном будем думать потом. К Лукоморью Тригорская застава ближе других, но ближе не значит близко, пока еще доберешься… а вход сейчас уязвим. Было бы время, можно было б придумать какую-никакую проверку на гнильцу, но отряд нужно собрать в несколько дней, Огнегор ждать не станет.

* * *

Когда кони идут пусть и легким, но галопом, особо не поболтаешь, да и Буланко от одного вида Хлопуши ярился, так что ехали друг за другом и первыми – Алеша с мурканом. Если не оборачиваться, впору решить, что больше и нет никого, да закручиниться, только у богатыря на душе было радостно.

«Реку чую, – хорошо отдохнувший Буланко тоже был в духе. – Дорога ладная. Поскачем?»

– А поскачем! Ну, котище, держись!

Вообще-то делать этого не стоило. Если хозяева муринов и впрямь следят за дорогой, разделяться опасно, но уж больно хотелось надышаться ветром, да и места пошли подходящие. Так бы и запел, хотя, когда конь идет наметом, петь не выйдет, вот кричать от счастья – это запросто, но тут богатырь все же сдержался.

Сперва Буланыш несся трактом, но у околицы большой и по всему богатой деревни с полного одобрения Алеши ушел в поля. Они перемахнули пару неглубоких овражков, обогнули веселую рыжую рощицу и вылетели на широкий приречный луг, дальний край которого упирался в высокий, оседланный крепостицей холм. Значит, все в порядке, не заплутали, выехали прямиком к Тригорской заставе, пора бы прекратить тешить свою и конскую то ли удаль, то ли дурь.

Скакуна богатырь осадил у одинокой и потому разлапистой сосны с длинными синеватыми иглами и тут же заработал внушительный тычок под локоть. Муркана скачка отнюдь не радовала, но до поры котище благоразумно терпел.

– Не серчай, – хмыкнул богатырь, привычно трепанув могучий, впору волку, загривок. – Уж больно захотелось…