Битва за Мариуполь. Документальный роман от очевидца событий

Оглушающий рев реактивных двигателей превратился в пронзительный свист и вой ракет, а затем – в оглушительный грохот взрывов. Вывернув голову, распластанный на асфальте полевой медик успел заметить на фоне неба два характерных остроносых и ширококрылых силуэта с высокими акульими хвостами. Вслед за выходящими из атаки реактивными штурмовиками рассыпались сверкающие сполохи отстреленных тепловых «ловушек».

«Грачи» прилетели! – на втором заходе пара штурмовиков прицельно, с бреющего полета ударила из двуствольных 30-миллиметровых пушек. Бронебойно-трассирующие и осколочно-фугасные снаряды довершили разгром, атака неонацистов захлебнулась в их же крови. А пара штурмовиков Су-25СМ3 Воздушно-космических сил России, победно ревя турбинами, ушла в сторону Азовского моря.

От двух украинских танков остались только лишь пылающие груды металла. Многотонная башня одного из них валялась посреди проспекта.

Чадно горели бронетранспортеры «Буцефал», в них с треском рвался боекомплект. Один из гусеничных тягачей уткнулся в стену дома, спаренная автоматическая зенитка взрывом была сорвана с его корпуса и валялась рядом. Повсюду лежали тела неонацистов, на некоторых из них тлела униформа.

Один из танков Т-72Б «Дизеля» ударил своей 46-тонной бронированной тушей в горящий украинский бронетранспортер и снес его с проезжей части. Танки ДНР остановились, готовые поддержать огнем свою пехоту. А мотострелки выдвинулись вперед, зачищая жилые кварталы Левого берега Мариуполя от неонацистской нечисти.

* * *

– Как же за…ла эта война, б…дь! – Егор с кружкой кофе с наслаждением откинулся на сиденье медицинского уазика-таблетки.

Снять бронежилет и «разгрузку», отложить в сторону автомат, расшнуровать берцы было вершиной счастья. А горячий и сладкий кофе, распространяющий вокруг неповторимый домашний аромат, и вовсе являлся пределом мечтаний!

Полевой медик так и провалился в сон с кружкой недопитого кофе в руке. Фельдшер Юля с позывным «Кобра», потому что мудрая, грустно покачала головой и осторожно высвободила кружку из пальцев Егора.

Она прекрасно понимала его. Война за восемь лет надоела многим в Донбассе. И речь здесь не только об убитых и раненых, о боли и крови, о человеческом горе. Речь как раз о том, что из-за войны люди вынуждены отказываться от устроенного быта, маленьких радостей, возможности самореализоваться, чего-то добиться. А жизнь-то идет, время уходит, звенят пустыми стреляными гильзами драгоценные мгновения.

Минут сорок крепкого сна взбодрили и освежили Егора лучше, чем кофе. Он пополнил запас медикаментов в рюкзаке и в подсумке, проверил автомат. Пальцы сами снаряжали патронами опустевшие магазины, шуршала пергаментная упаковка пачек.

Рядом Юля «Кобра» проверяла свою фельдшерскую сумку, укладывая лекарства и перевязочные материалы. Недавно они с хирургом Димой Громовым провели хирургическую обработку тяжелораненого. А теперь молодая женщина перебирала медикаменты, чтобы успокоить нервы монотонной, но необходимой работой. Возле нее лежали бронежилет и автомат. А на поясе у зама командира медвзвода красовалась кобура с пистолетом Макарова.

– С женой созванивался? – поинтересовалась Юля.

– Еще вчера. Сегодня что-то связи нет.

– Как там она?

– Все так же, у родственников в эвакуации, в Ростовской области. Говорит, стала волонтером – помогает собирать медикаменты и везти для наших ребят на Донбасском фронте. Такая уж решительная у нее натура, не может спокойно усидеть на месте. Каждый день о ней думаю, соскучился по своей Катюше очень… – Егор защелкнул «крайний» патрон в магазин и положил его в карман разгрузочного жилета. – А у тебя родные из Донецка не выезжали?

– Нет. Я тоже с ними вчера созванивалась: «укропы» продолжают долбить Донецк из артиллерии. Сволочи!

– Ничего, пройдет совсем немного времени, и мы тех тварей, которые обстреливали наши города все эти восемь лет, повесим на стволах их же орудий!

Егор поправил простой серебряный крестик на шее. Его дала Катерина перед отъездом в эвакуацию. Полевой медик усмехнулся, вспомнив тот скандал, что она устроила дома в Донецке, – так не хотела в эвакуацию… Пришлось тогда разрешить ей сдать кровь в обмен на непростое решение покинуть столицу республики, которая находилась под непрерывными обстрелами украинской артиллерии.

«Это еще моей бабушки крестик – пусть он тебя бережет! Не снимай его, пожалуйста», – сказала тогда жена. Егор и не снимал: эта вещь единственная, которая осталась с довоенной мирной жизни. Все остальное – казенное, цвета хаки. А маленький серебряный крестик напоминал о доме, о теплых и нежных объятиях той единственной и неповторимой, с которой он решил связать судьбу…

Егор тяжело вздохнул и продолжил укладывать боекомплект в «разгрузку». Оставшуюся «рассыпуху», патроны россыпью, медик закинул по карманам, пригодится.

Подошел командир медвзвода Дима Громов. Белый халат в бурых пятнах крови накинут прямо поверх бронежилета. Он вытащил сигарету из пачки, прикурил и с наслаждением затянулся.

– «Война – лучшая школа для хирурга!» – он докурил сигарету в три затяжки.