Битва за Оилтон

Ближе к полудню поток воинов дивизиона затопил площадь Петрокса, и над ней грянуло дружное, расслабленное и выстраданное «ура!». Почти трое суток кровавых, изматывающих боев остались позади, и пришла пора оплакивать павших, а потом и чествовать выживших героев. Полицейские, отряд Парадорского, воины народного ополчения устроили на площади непроизвольный митинг, в котором радость победы перемежалась слезами о невозвратимых утерях. Очередной град разогнал всех в здания, и уже там коллеги по оружию открыто и без всякого стеснения поздравляли героев обороны. Среди них оказался и майор Минри Хайнек собственной персоной. Он обнял по-братски не только Тантоитана, но и всех остальных его товарищей, а потом как-то странно прикипел с разговором к капитану Ланьо. Да так и не отходил от последней больше чем на три шага в сторону. Скорее всего, заместитель командира дивизиона вознамерился выведать именно у девушки все подробности геройских деяний команды Парадорского.

Только вот самому Тантоитану подобное внимание к его невесте не очень понравилось. В один из моментов он попытался приказать Клеопатре, чтобы она следовала только за ним, запоминая и записывая мелкие поручения, но был весьма удивлен раздавшимся отказом:

– Да нет, я ногу сильно натерла, еле передвигаюсь, так что я тут с майором пока пообщаюсь.

При этом она хоть и вздыхала, но постаралась подбодрить своего любимого улыбкой, словно намекая: все хорошо и обо мне не беспокойся. Но когда бравый герой через полчаса опять вернулся в штабную комнату, то был ошарашен неожиданной новостью: почти все женщины отряда, а с ними и капитан Ланьо были эвакуированы из столицы по распоряжению самого императора. Конечно же, изворотливого солдафона Хайнека тоже не оказалось в здании, ему якобы поступил приказ сопровождать героинь лично.

Танти не просто расстроился, он очень сильно расстроился. Еще и на ни в чем не повинного Гарольда наорал, который, прыгая на одной ноге, сразу же появился в штабе:

– Да что это такое творится?! Ты куда смотрел?! Раненых до сих пор не эвакуировали, а вот за женщин смотри как они распереживались! Такое впечатление, что для Хайнека или маркиза Грока они не меньше чем родные сестры и любимые дочери!

– А чего ты на меня орешь? – поднял свои плечи старый друг. – Я-то чего недоглядел? Да если бы твоя Клеопатра не захотела уехать, ее бы и танком не уволокли. А значит, и в самом деле последовал приказ из самого верха.

– О-ох! Я сейчас им всем…

После этих слов рассерженный майор бросился к краберу и стал немедленно требовать связи и с Серджио Капочи, и с маркизом Гроком. Но увы, война кончилась, и это стало понятно уже через полчаса бесполезных восклицаний и ругани. Никто ни с кем соединять не спешил, и какие-то мелкие штабные офицеры отфутболивали настырного героя друг к другу, нисколько не стесняясь врать в глаза, что командир дивизиона вообще недоступен для связи. А маркиз Грок и того личность, стократно больше занятая свалившимися на столицу бедствиями. Так что не обессудьте, рады бы помочь, но…

Только после этого Тантоитан выяснил, что во время его беготни по дому и к полицейскому блокпосту увезли в неизвестном направлении и обоих плененных полковников.

– Нет, ну ты посмотри! – возмущался он уже среди большинства собравшихся вокруг товарищей. – Мы горбатились, таскали на себе тела и допрашивали, лишая себя сна, а тут кто-то приехал на все готовое, забрал, а меня как командира, отвечающего за пленных, даже не поставили в известность! Это же наглость! Неслыханная и несправедливая! Пожалуюсь самому императору!

– Э-э-э, когда ты его еще теперь увидишь, – протянул совершенно расслабленный Алоис. Его кто-то угостил крепким напитком из своей фляги, так что он время от времени то впадал в дрему, то порывался петь бравурные песни. – Разве что когда нам будет вручать награды его императорское величество, вот тогда и сможешь пожаловаться, не раньше.

Тут же разговор перешел на возможные награды и их примерный уровень, а мысли Тантоитана переключились на это дело полностью. Он сразу засел за составление списка представляемых к наградам, который у него получился невероятно длинным и начинался именем самого юного, десятилетнего героя. Правда, кроме имени Михаил, там ничего не стояло, но остальные данные были приписаны сбоку, и по ним разыскать мальчика будет не сложно.

Также в списке оказалась и масса гражданских лиц, которые своим беспримерным героизмом помогли приблизить общую победу над врагом. И на одном из первых мест красовалось имя Освалии Эроски. Бодрая тетушка собственноручно пристрелила из своей снайперской винтовки трех человек вражеского пулеметного расчета, тем самым сорвав прикрытие очередной атаки противника. И для этой женщины Парадорский ходатайствовал ни много ни мало: высшую награду империи, Изумрудный Листок. А чтобы канцелярские чинуши меньше чинили препятствий, а сам император не смог пойти на попятную, дописал, что уже сам осмелился наградить героиню тем орденом, который у него имелся по праву героя хаитанских событий.