Битва за опиум

Доверенные представители дружественной страны, государства, на которое Департамент взирал весьма благосклонно. Фрост расстарался и добыл им оружие: 1.200 браунингов, 18.000 штурмовых винтовок М—16 и М—16А1; три тысячи подержанных смит-и-вессонов десятой модели, а также боеприпасы для всех перечисленных огнестрельных систем.

Превзойдя самого себя в изобретательности и чистой изворотливости, Фрост умудрился раздобыть в придачу несколько бывших в умеренном употреблении противотанковых гранатометов огромной мощности.

Все трое посредников — один француз, двое немцев, — и шестеро телохранителей топтались около каменной закраины бассейна. Фрост поднял было руку, чтобы помахать издалека, но сдержался. Приблизившись к фонтану, он любезно улыбнулся и произнес:

— Приветствую, ребятки!

Француз осклабился в ответ и сказал:

— Капитан Фрост?

Немцы пробормотали нечто маловразумительное. Фрост закурил новую сигарету, ожидая продолжения. Продолжения не последовало.

— Ну-с, — деланно бодрым и беззаботным голосом промолвил Фрост, — остается, по-моему, только обсудить окончательные условия доставки и оплаты. Правильно?

— Oui[1], — ответствовал француз. — Все окончательные условия и требования содержатся здесь, капитан.

Француз протянул Фросту желтую, довольно тонкую папку манильского картона. Фрост повертел ее в руках, прочитал начертанное на лицевой стороне собственное имя, проверил печать.

Сунул папку в карман дождевика.

Посредники развернулись и направились прочь.

— Эгей! — встрепенулся Фрост. — Это как понимать прикажете?

— Так и понимайте, капитан, — обернулся француз.

— Послушайте, я прошагал битых полторы мили. Промочил ноги, подхватил насморк. И только ради того, чтобы получить запечатанный конверт?

— Oui.

— Oui? Что значит “oui”? Больше добавить нечего? А?

— Oui.

Француз умолк и двинулся дальше.

— Ах ты… — пробормотал Фрост, машинально пиная носком туфли каменную закраину. Тотчас отдернул ногу и уставился на царапину, прорезавшую глянцевитый лак. — Шестьдесят пять долларов! Ах, черт бы тебя побрал!

Он склонился, изучил повреждение, гадая, не удастся ли устранить его. Чистильщика разыскать, что ли? А может быть…

Кто кашляет, как бешеный?

Фрост разогнулся, повернул голову.

Кто кашляет непрерывно и громко?

Источник звука обнаружился немедленно.

Правая рука Фроста скользнула под расстегнутый плащ. Пальцы сомкнулись на рубчатой рукояти знаменитого хромированного браунинга. Клацнула круглая кнопочная застежка наплечной кобуры, удерживавшая пистолет на месте. Фрост поднял предохранитель и взвел курок двумя последовательными, тысячи раз отработанными движениями.

Девятимиллиметровый пистолет возник на свет Божий, и дуло устремилось прямо к нежданно появившейся цели.

Фрост сощурился.

Браунинг выстрелил дважды, пули настигли ближайшего из четырех автоматчиков: темноволосого бородатого юнца, который уже поворачивался, готовясь поразить Фроста, по взмахнул руками, крутнулся, отлетел и рухнул ничком на булыжники церковного подворья.

Справа начали взлаивать револьверы телохранителей. Фрост увидел, как еще один автоматчик повалился наземь. Оставшиеся двое — девица и курчавый кларнетист били проворными очередями по три выстрела. Фрост метнул взгляд направо.

Француза уложили. Одного из немцев тоже. Вместе с ними погибли трое телохранителей, а теперь, прямо на глазах у капитана, упали еще двое. Последний оставшийся на ногах дважды выпалил в курчавого, стрелял он левой рукой, из доброго старого вальтера-П33. Кларнетист опрокинулся на ступени паперти, однако автомат продолжал стрекотать, пули кромсали булыжник, разметывались рикошетом.

Новая очередь. Телохранитель перегнулся подолам и упал кувырком.

Фрост прицелился быстро и тщательно. Всадил еще две пули в голову кларнетисту, добил, обезвредил навеки. Посмотрел на посредника-немца, увидел, что глаза тевтона округлились от ужаса. Крутнувшись на месте, капитан опять навел браунинг — уже на девицу, пять минут назад подарившую Фроста кокетливой гримаской. Только вместо бубна в руках у нее сейчас обретался впечатляющий автомат MAC—10.

Девица метнулась к Фросту подобно атакующей рыси.

— Подохньи! Подохньи! — вопила она с явным иностранным акцентом.

Фрост выстрелил два раза, угодил прямо в грудь противницы. Девушка споткнулась, остановилась, отлетела, распласталась на булыжной мостовой, раскидала руки. Автомат описал небольшую дугу в воздухе и тяжело клацнул, брякнувшись неподалеку.

Медленно, осторожно, Фрост шагнул в сторону девушки, переводя пистолетное дуло с одного неподвижного тела на другое. Чем черт не шутит, а вдруг кому-то недодали сдачи? Лежит, притворяется, выжидает… Рисковать понапрасну вовсе не хотелось.

Он остановился подле убитой девицы, заглянул в голубые глаза — остекленелые, пялившиеся в низкое серое небо. Услышал, как немец пытается что-то сказать. Но не обратил внимания.

Немец продолжал говорить.

Фрост обернулся. Посредник, предусмотрительно шлепнувшийся, дабы уберечься от пуль, подымался на ноги, озирая валявшихся там и сям мертвецов.