Битва за Православие

Битва за Православие

АНТОНИЙ ВЕЛИКИЙ И СОВРЕМЕННЫЙ ЭКУМЕНИЗМ

1. Живая связь времён. Схожесть ситуации в области межконфессиональных и межхристианских отношений

Память преподобного Антония Великого1, в Фессалоникийском храме которого, по милости Божией и с благословения Святого, мы служим уже тринадцать лет, даёт нам повод ещё раз обратиться к его замечательному «Житию» — литературному образцу для всех последующих жизнеописаний Святых подвижников, составленному его учеником, столпом Православия, святителем Афанасием Великим2, архиепископом Александрийским.

Большая часть «Жития» посвящена аскетическим подвигам святого Антония, его борьбе с демонами и соответствующим наставлениям, а также поистине величайшим трудам Преподобного в качестве «градостроителя пустыни», наполнившего её монастырями, явившегося основателем и руководителем множества общин пустынножителей. «Он убедил многих избрать иноческую жизнь, и, таким образом, в горах явились наконец монастыри; пустыня населилась иноками, оставившими свою собственность и вписавшимися в число жительствующих на Небесах».

Он был вынужден дважды прерывать своё многолетнее отшельничество и возвращаться в мир, чтобы защитить Православие, на которое, как и ныне, ополчались не только внешние, но и ещё более опасные внутренние враги. Изначально христианство не выступало как некий «равноправный партнёр на переговорах» с другими религиями, притязающий на часть истины, которой, якобы, владеют все, по богохульному воззрению нынешних организаторов межконфессиональных антихристовых встреч. Христианство заявляло о себе как о единственной истине, единственном пути ко спасению, как об истинном свете, противостоящем не просто более слабому свету, но тьме неведения Бога, мраку заблуждения: «Народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет»3. Христос не назвал Себя одним из путей, одной из истин, одним из светов среди других путей, истин и светов. Как явствует из Его слов, Он — единственный путь, единственная истина, единственный свет: «Я есмь путь и истина и жизнь...»4 «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни...»5 За эту категоричность Евангелия, воспринимаемую некоторыми ныне как проявление радикализма и фундаментализма, дорого заплатили Святые апостолы и мученики, которые предпочитали страдания и пролитие крови компромиссу с другими «истинами», встраиванию в «многокультурную модель» межрелигиозных связей и встреч в духе лицемерной «любви».

2. Учители бездействия и лицемерия. Всезнающие и смиренные

Когда в 311 г. при императоре Максимиане6, незадолго до воцарения святого Константина Великого7, разразилось гонение на христиан, преподобный Антоний Великий, которому было тогда шестьдесят лет (он родился в 251 г.), оставил на время пустынническое житие и безбоязненно пришёл в Александрию, пламенно желая пострадать за Христа и ободрить ведомых на муки. Он оставил без внимания распоряжение судьи, чтобы все монахи покинули город и не показывались в судилище. Антоний не только явился на суд, но и занял там высокое, отовсюду видное место, представ перед очами самого игемона и свидетельствуя о желании христиан пролить кровь за свою веру. «Он хранил полное спокойствие, показывая тем христианскую нашу ревность. Ибо, как я уже сказал, он готов был стать мучеником». Бог защитил его, чтобы, оставшись в живых, он принёс Церкви бОльшую пользу Преподобный же не затворился в своей келье, но «стал, по своему обычаю, прислуживать исповедникам и, как бы связанный вместе с ними, трудился в служении им». Когда оказывается под угрозой вера, тогда первоочередной задачей Православия становится защита и поддержка тех, кто подвизается за веру, с решимостью даже до принятия смерти и пролития крови. Все остальные духовные обязанности отходят на второй план. Поступающие же иначе или призывающие к иному просто маскируют благовидными предлогами свою нерадивость и трусость и становятся учителями бездействия и лицемерия.

Не будем здесь подробно рассказывать, как преподобный Антоний, не имевший светского образования, беседуя с высокообразованными языческими филологами и философами, своей непоколебимой аргументацией заводил их в тупик и заставлял изумляться.