Битва за Псков. Апрель 1944

Получая донесения с фронта, к 11.30 командование XXVIII ак осознало масштаб прорыва – весь участок обороны 212-й пд. Командир корпуса приказал немедленно отправить 23-й и 24-й егерские полки люфтваффе к 212-й пд, и подчинить их ей. 23-му еп (л) придавались 4 штурмгешутца из состава 184-й бригады штурмовых орудий. Часть подразделений 24-го еп по мостам через р. Великая у Выдра выдвигалась к д. Атаки. Другая часть моторизованным маршем через Воскресенск на фронт 215-й пд. К 24-му еп (л) в 12–00 должна была присоединиться 2-я батарея 184-й бригады. 320-му гп 212-й пд придавались 4 штурмгешутца, находившиеся у д. Орехова Гора. 3 штурмгешутца из состава 13-й апд (л) должны были прикрывать движение 23-го еп (л) (26, frame000123).

46-я дивизия, при поддержке двух батарей 1902-го самоходно-артиллерийского полка, к исходу дня вышла на линию Стремутка – Бродцы. 340-й полк вел бой за д. Стремутка. Немцы здесь ввели в бой тактический резерв – 316-й пехотный полк 212-й дивизии. 314-й сп атаковал противника у д. Бродцы. После полудня этот участок прибыл 24-й егерский полк 12-й авиаполевой дивизии. В 22.00 немецкие войска силами свыше батальона, при поддержке 10 единиц бронетехники, контратаковали 314-й стрелковый полк. Контратака была успешно отражена. 176-й полк 46-й дивизии находился во втором эшелоне.

Положение войск XXVIII ак 31 марта. T-314 R-801 frame000953.

Командир 46-й сд генерал Борщёв Семён Николаевич.

Донесения 212-й пд сообщали, что советские войска к вечеру сосредоточились у Стремутка и оказывали сильное давление на немецкий фронт у д. Оленино, где предполагался прорыв четырех советских танков. 3-й батальон 316-го гп в течение дня держался у деревень Стремутка и Дьяково, но к вечеру был выбит с этого участка. От 3-го батальона 423-го гп не поступило ни одного донесения (26, frame000909).

Бою 31 марта уделено значительное внимание в воспоминаниях командира 46-й сд Борщева С. Н.: «В ночь с 30 на 31 марта части дивизии, соблюдая тщательную маскировку, вышли на исходные позиции. Местность в этом районе была болотистая, сплошь залитая водой. Глубина нейтральной полосы достигала двух километров. Мы решили поэтому выдвинуть пехоту первого эшелона во время артиллерийской подготовки на рубеж атаки – восточный берег реки Многа. В первом эшелоне должны были наступать 340-й и 314-й стрелковые полки, во втором – 176-й полк.

К часу ночи все было готово. До начала наступления осталось всего несколько часов. Казалось, никто из нас не волновался.

Сколько раз уж до этого приходилось прорывать сильно укрепленную оборону врага. И все же основания для волнения были.

Наступило утро. За ночь чуть подморозило, лужи затянуло пленкой льда. Было ясно и тихо. Солнце осветило всю панораму будущего поля боя. Далеко в глубине обороны противника видны были деревушки Анисимово, Дьяково, Стремутка, Коровино и русло реки Многа с многочисленными излучинами.

Этот наступательный бой оказался для нас во многом поучительным, поэтому хочется рассказать о нем подробнее.

В 8 часов 20 минут началась одновременно артиллерийская и авиационная подготовка. В течение 100 минут артиллерия взламывала оборону, уничтожала живую силу и огневые средства противника, а авиация громила его опорные пункты и резервы. Враг не отвечал огнем артиллерии, что редко бывало в подобных случаях. Я решил воспользоваться этим и отдал приказ немедленно начать выдвижение нашей пехоты на восточный берег. Командиры полков доложили мне по рации об исполнении приказа. Наша пехота, не задерживаясь на рубеже атаки, устремилась вперед.

Не прошло и 10 минут, как подполковник А. П. Мельников доложил по рации, что его полк форсировал реку Многу и овладел первой и второй траншеями противника.

– Передайте точно свое местонахождение! – только успел приказать я, как рация замолчала.

Признаюсь, у меня, как говорят, сердце оборвалось. Смотрю на часы. В это время по графику артиллерийской подготовки должен быть последний огневой налет по переднему краю, и если не отменить его, то удар придется по боевым порядкам 314-го стрелкового полка.