Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда

Таким образом, Россия явно не желала вмешиваться во внутренние кашгарские склоки, надеясь, что там все образуется само собой. Однако полного единодушия в позициях двух ведущих министерств России не было. Если ведомство Горчакова однозначно хотело закрыть глаза на Кашгар, фактически уступая его англичанам, то военный министр Сухозанет безоговорочной капитуляции там перед Англией не желал. В письме тому же губернатору Западной Сибири Гасфорду он писал: «Ныне нельзя не воспользоваться тем положением, в котором находится Кашгар в отношении к Китаю (имея в виду восстание Велихан-торы. – В. Ш.), а потому правительство наше решилось опять возобновить старание свое к учреждению хотя бы некоторых сношений с названной провинцией».

Сравнив две полученные бумаги, старик Гасфорд почесал лысый затылок:

– Все у нас так: правая нога не знает, что делает левая!

После этого написал большое письмо, требуя увеличить количество войск во вверенном ему Сибирском корпусе: «При настоящем затруднительном положении китайского правительства, можно с большой вероятностью ожидать отторжения Кашгарии, но для упрочения самостоятельности этого владения необходимо, чтобы содействие другой державы было оказано оному вовремя, ибо иначе существование его не может быть продолжительным при значительной несоразмерности сил Кашгарии силам, которые огромная Китайская империя… может противопоставить для установления там своего владычества». В конечном итоге Гасфорд предлагал присоединить к России Илийский край. В Петербурге просьбы Гасфорда не понравились.

Ознакомившись с письмом западносибирского губернатора, Горчаков желчно заметил:

– В своем стремлении утвердить наше влияние в Заилийском крае, Гасфорд может легко рассорить нас с Китаем. Ну, а пока мы находимся с Пекином в дружбе, ссориться из-за каких-то диких племен не резон!

Министр Сухозанет был более лаконичен:

– У Гасфорда слишком преувеличено воображение!

Император Александр, ознакомившись с письмом, тоже остался недоволен:

– Старик стал излишне воинственным. Пожалуй, пора ему и на покой…

В ответном письме Сухозанет сделал губернатору внушение и прозрачно намекнул на возможную отставку. Гасфорд быстро все понял и тут же отрапортовал, что просто был не так понят, а на самом-то деле вся его обширная программа была рассчитана лишь на необходимость «быть готовым к тем случайностям, которые возникнуть могут».

В результате дальнейшей переписки решили ограничиться посылкой в Кашгар толкового разведчика. При этом ему следовало внимательно оценить политическую обстановку в Кашгаре и, если представители старой династии ходжей смогут полностью утвердиться в Кашгаре, только тогда предложить им помощь России. Если же ситуация будет запутанной, никаких шагов не предпринимать, а сосредоточиться на выявлении английских разведчиков.

Из письма военного министра Сухозанета: «Поручение… опасное, и для исполнения оного нужен… человек с большой решительностью, с наблюдательным умом и притом такой, который бы знал татарский язык и восточные приемы, так как приходилось ехать переодетым в азиатское платье».

Вслед за Сухозанетом письмо Гасфорду написал и Ковалевский, прося помочь найти подходящего человека для отправки в Восточный Туркестан, и вскоре получил ответ: «В выборе чиновника для сего поручения я остановился на состоящем при мне для особых поручений поручике Валиханове. Офицер этот – сын достойнейшего киргизского султана Чингиза Валиханова, с очень хорошими дарованиями, и на расторопность его вполне можно положиться. Сверх того, он хорошо ознакомился с историей и нынешним состоянием среднеазиатских владений и, будучи сам мусульманин, скорее русского чиновника может снискать доверие своих единоверцев».

В выборе именно Валиханова на столь ответственную миссию большую роль сыграл и путешественник-разведчик Петр Семенов. В своих мемуарах выдающийся путешественник впоследствии писал: «Само собой разумеется, что я почел долгом обратить на этого молодого талантливого человека особое внимание генерала Гасфорда и по возвращении моем в Тянь-Шань подал мысль о командировании Валиханова в киргизской одежде с торговым караваном в Кашгар, что и было впоследствии осуществлено Валихановым с полным успехом».

Решающим в выборе Валиханова было то, что, помимо своих, несомненно высоких профессиональных качеств, он являлся казахом, поэтому разоблачить его как русского офицера было очень сложно. Для Кашгарии, где европейцам без долгих раздумий рубили головы, это было, мягко говоря, не лишне…

* * *

Итак, переодевшись купцом-мусульманином, Валиханов выехал в казахские кочевья, к границам Синьцзяна. Но купец не может ездить по степям в одиночку. Чтобы легенда Валиханова была реалистичной, ему нужен был караван, но, как назло, в Кашгар тогда особо никто не торопился. Купцы ждали, когда там все успокоится. Валиханов же ждать не мог. Поэтому в Семипалатинск отправился управляющий «областью сибирских киргизов» (т. е. казахов) полковник Гутковский. Собрав купцов, он сказал: