Битва за Родину (СИ)

— Я, кстати, несколько таких колхозов и совхозов тоже могу назвать, — сообщаю ГРУшнику, — Например, «Кубань», «Заря» и «имени Парижской Коммуны». Там председатели на Меченого дюже злые. Особенно из-за МХП и постоянных поборов.

— Вот, кстати, и о поборах, — поднимает палец седой, — Если получится и об этом получить показания, совсем замечательно будет.

— А мы что делать будем? — интересуется любопытный Мальцев.

— А мы поговорим с Проценко. Он, как опер, должен знать местные реалии, и может помочь накопать компромат на «хозяина Ставрополья» в частности о взятках, мздоимстве и преступном использовании своего служебного положения. Рискованно, конечно. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского. Если возникнет нехорошая ситуация, будем в темпе уходить из края. Попробуем использовать Лешину информацию, и собрать железный компромат на Горбачева.

— А деньги? — не унимается Серега, — У меня есть кое-что, но на такую поездку нужна определенная сумма.

— Фонды у нас ограниченные, — вздыхает седой, — Сильно большие деньги выдать не смогли, это привлекает внимание и вызывает ненужные вопросы. Поэтому Петр Иванович официально отправил меня в отпуск, дал распоряжение выдать премию, начисленные деньги и компенсацию расходов по загранкомандировкам. Итог: нас на всё эти дела 800 рублей на четверых. Соответственно, по 400 на каждую группу. Больше не получилось. Но у меня ещё и целая пачка талонов на бензин есть. На поездку должно хватить и ещё больше половины останется.

— Кстати, насчет денег, у меня тоже есть немного. Готов ради такого дела потратиться, — добавляю я.

— И сколько это, немного? — вкрадчиво интересуется седой.

«Ага, так я тебе сейчас и скажу», — мысленно улыбаюсь.

— Рублей сто будет, — отвечаю Андрею Ивановичу.

— Откуда такая сумма?

— Накопил за несколько лет. На завтраках экономил, деньги, подаренные на дни рождения, собирал.

— Понятно. Будем надеяться, что ты их обратно привезешь, но возьми с собой на всякий случай, — улыбается ГРУшник.

— Вроде всё обговорили, — Зорин озабочено смотрит на часы, — поздно уже, полдесятого. Завтра встретимся и все нюансы обсудим.

— Идет, — соглашается седой.

5 ноября. 1978 года. Понедельник

Петр Васильевич Звягинцев шел домой. Холодный осенний ветер трепал полы плаща, заставляя невысокого худого мужчину лет 50-ти зябко ежиться.

«Как меня все это достало. Этот хам Горбачев вообще распустился донельзя», — устало подумал Звягинцев, — «Служебную записку, видишь ли, ему, по урожайности пшеницы в Степновском районе, с указанием показателей колхозов и совхозов, не подготовил? А он её просил? И что значит «должен был догадаться»? Совсем уже обезумел, царька из себя корчит, скотина. Постоянно пафосные речи толкает о «направляющей силе общества — партии, труде на благо Родины, призывает работать по коммунистически», а сам первый взяточник и аферист хренов. В Москву такие отчеты шлет, ну просто горит на работе. Да только фальшивые они все, до последней буквы, как и он сам. В столицу, скотина, переезжать собирается. Надеюсь, там себе шею и свернет».

Петр Васильевич окинул взглядом раскинувшуюся перед ним площадь Ленина, монументальную фигуру вождя пролетариата, держащегося за лацкан пиджака и задумчиво смотрящего куда-то вдаль, вздохнул и продолжил спускаться по ступенькам.

Мимо него пробежала стайка смеющейся и оживленно болтающей молодежи, навстречу прошла под ручку парочка из высокого бравого военного и маленькой как мышка хрупкой девушки с роскошными русыми волосами, взлетающими волной при каждом дуновении ветра.

Звягинцеву стало грустно. Дома его ждала вредная и язвительная супруга, за добрую четверть века совместной жизни, превратившаяся из милой девчушки с большими голубыми глазами и наивной симпатичной мордашкой в раздражительную толстую бабищу, обожающую скандалить с мужем.

— Петр Васильевич, — окликнули его. Звягинцев повернулся. К нему подходил высокий крепкий мужчина в коричневой замшевой куртке.

Волевое лицо с чеканным профилем, широкие плечи, легкий пружинистый шаг, внимательный пристальный взгляд. В этом человеке чувствовалась уверенность и властность, характерная для работников правоохранительных органов.

— Можно с вами поговорить? — спросил мужчина.

— А вы, собственно, кто такой? — мягко поинтересовался Звягинцев.

— Давайте отойдем, и вы все узнаете, — предложил мужчина.

Он вежливо подхватил партийного чиновника под руку и отвел его подальше от здания и стаек людей, на противоположный конец площади Ленина.

Мужчина вытащил из кармана руку и аккуратно продемонстрировал Петру Васильевичу красное удостоверение с золотистым гербом, выдавленным на обложке, и буквами «КГБ СССР».

— Капитан госбезопасности Игорь Казанцев, — отрекомендовался он.

— Очень приятно, а от меня вы чего хотите? — недоуменно посмотрел на чекиста Звягинцев.

— Для начала поговорить, — ответил «рыцарь плаща и кинжала».

— О чем? — нахмурился чиновник, — Даже не представляю, чего КГБ может от меня хотеть.