Битва за Севастополь. Последний штурм

Рассказ П.П. Саенко в некоторых деталях подтверждается воспоминаниями бывшего командира 3-го дивизиона 99-го артиллерийского полка З.Г. Олейника. В самиздатовской книге он описал события следующим образом: «После двух подземных громадных взрывов в районе Чертовой балки в Инкермане стало темно от гари и пыли, трудно стало дышать. Сразу после случившегося позвонил командир 31-го стрелкового полка нашей дивизии подполковник Б.А. Лыков, который сообщил, что за полчаса до этого взрыва к его командному пункту подъехал грузовой «газик» с группой моряков. Ему представился старший группы воентехник 2 ранга начальник складского хозяйства П.П. Саенко и доложил, что имеет приказ командования подорвать штольни с взрывчатыми веществами и старым боезапасом… Уточнив у Лыкова, что в соседних штольнях, где ранее располагался 47-й медсанбат нашей дивизии, нет людей и наших бойцов, моряки протянули провода к заложенным ранее зарядам в двух штольнях. Контактной машинкой с автомашины подорвали штольни и уехали в Севастополь».

Бывший комендант береговой обороны П.А. Моргунов по поводу уничтоженных боеприпасов в своих воспоминаниях выразился так: «При отходе наших войск были взорваны запасной арсенал с взрывчатыми веществами и негодным боезапасом в Инкерманских штольнях…»[408] Получается, что в арсенале на протяжении многих лет хранили испорченные боеприпасы, так что подрыв стал своеобразным способом их утилизации. Однако если боеприпасы, складированные в штольнях Инкермана были уже негодными, то какая была необходимость их подрывать? Ведь немцы все равно не смогут их использовать. А проблема хранения потенциально опасных взрывчатых веществ легла бы на немецкое командование.

Действительно, к началу Великой Отечественной войны у пос. Инкерман существовало 27 штолен, из них 14 занимал «Шампанвинстрой», пять принадлежали арсеналу Черноморского флота, а оставшиеся были пусты. Очевидно, в них и разместили медицинские учреждения, Спецкомбинат № 2, а также гражданское население из города и окрестных деревень. Приближение линии фронта к Инкерману в 20-х числах июня вызвало беспокойство Городского комитета обороны – прежде всего судьбою предприятий, размещенных в этом районе, особенно когда 26 июня с командного пункта СОРа было получено сообщение, что противник вышел к Инкерману и взял под обстрел все подходы к Черной речке. На созванном совещании комитета обороны было принято решение: в связи с угрозой захвата города и по причине того, что люди остались без воды, необходимо срочно эвакуировать население из штолен в безопасное место. Таковым был признан район бухт Камышовая – Казачья.

Как уже говорилось, 27 июня на Спецкомбинат № 2 в качестве представителей городского комитета обороны отправились заместитель председателя горисполкома А.И. Степанченко и секретарь по кадрам Е.П. Гырдымова. Они должны были передать директору комбината Л.К. Бобровой принятое решение и помочь в организации эвакуации. Другим способом сделать это было нельзя, телефонная связь была нарушена, и все сообщение осуществлялось через курьеров и посыльных. Были проведены общее собрание работников и партийное собрание актива.

В ночь на 28 июня из штолен вывели первую группу в количестве нескольких сот человек. На плато их посадили в специально присланные автомашины. Вторую группу отправили в ночь на 29 июня. В ней было около 400–500 человек. По итогам эвакуации Спецкомбината № 2 было проведено совещание комитета обороны, на котором было отмечено, что, несмотря на все уговоры, в штольнях осталось еще около 250–300 человек, не желавших оттуда уходить[409]. Но и их также обещали эвакуировать, но не уточнили, как именно. Всего же было выведено около двух тыс. человек[410].

Где-то 27 или 29 июня в штольни арсенала, которыми заведовал воентехник 2 ранга П.П. Саенко, прибыли начальник артиллерийского отдела флота полковник Д.И. Мельханов, его заместитель майор И.Д. Ротштейн и уполномоченный Особого отдела капитан Ф.А. Зудин. Они должны были проверить готовность складов боезапаса к взрыву в случае, если противник окажется в непосредственной близости. Удостоверившись в полной готовности, командиры убыли, а капитан-особист остался помогать П.П. Саенко выводить людей[411].

В воспоминаниях бывшего военкома арсенала и гарнизона Сухарной балки А.М. Вилора говорится, что он лично получил от полкового комиссара Г.И. Рябогина письменное указание от Военного совета флота о подрыве штолен в Инкермане. А.М. Вилор уже под обстрелом противника, потеряв по дороге трех человек, прибыл в арсенал вместе с двумя краснофлотцами и еще раз проверил у П.П. Саенко готовность к подрыву. Перед уходом обратно в город он дал указание оставить в штольнях только тех, кто необходим для минирования и подрыва. Остальной личный состав предполагалось направить на бывшую батарею № 24, а вольнонаемных отпустить домой или перевести в Спецкомбинат № 2. При этом всех находящихся в штольнях, включая раненых и медперсонал, предупредили, чтобы они не выходили наружу во время взрыва.