Битва за Севастополь. Последний штурм

В 19.30 в одном из казематов 35-й батареи береговой обороны началось заседание Военных советов флота и армии. На нем присутствовали: командующий флотом и Севастопольским оборонительным районом адмирал Ф.С. Октябрьский, член Военного совета дивизионный комиссар Н.М. Кулаков, командующий войсками Приморской армии генерал-майор И.Е. Петров, члены Военного совета армии дивизионный комиссар И.Ф. Чухнов и бригадный комиссар М.Г. Кузнецов, комендант береговой обороны главной базы генерал-майор П.А. Моргунов, военком береговой обороны бригадный комиссар К.С. Вершинин, командир ОВРа главной базы контр-адмирал В.Г. Фадеев, начальник Особого отдела флота дивизионный комиссар Н.Д. Ермолаев и начальник штаба СОР капитан 1 ранга А.Г. Васильев[435].

Первым выступил Ф.С. Октябрьский, который кратко охарактеризовал обстановку и огласил телеграмму наркома Н.Г. Кузнецова. Генерал И.Е. Петров доложил обстановку на сухопутном фронте обороны и выразил свое намерение остаться в Севастополе для организации эвакуации армии. Но против этого выступили члены Военных советов флота и армии. Их возражения становятся понятными в том случае, если телеграмма маршала С.М. Буденного получена еще не была. В противном случае участники совета выступали против прямого приказа командующего Северо-Кавказским фронтом. В результате коротких дебатов старшим оставили генерал-майора П.Г. Новикова, командира 109-й дивизии. При принятии решения руководствовались теми соображениями, что район Херсонесского полуострова, куда отводились войска и откуда должна была проводиться эвакуация, входили в сектор обороны соединения П.Г. Новикова. Помимо этого, 109-я дивизия считалась самой боеспособной на данный момент.

В 21.30 генерал И.Е. Петров отдал свой последний приказ в качестве командующего армией. В нем объявлялось о создании войсковой группы в составе 109-й, 388-й дивизий, 142-й бригады, курсов младших лейтенантов, учебного батальона 191-го полка и зенитно-пулеметного батальона, а также артиллерийской группы в составе 47-го и 953-го артиллерийских и 880-го зенитно-артиллерийского полков. В качестве рубежей обороны были названы мыс Фиолент – хутор Пятницкого – Стрелецкая бухта. Командующим группой назначался генерал П.Г. Новиков, а его помощником по морским делам – капитан 3 ранга А.Д. Ильичев.

Вечером возобновился начавшийся еще утром сбор командиров частей в районе 35-й батареи. Они получали вызовы по радио или по телефону о срочном прибытии без объяснения конкретных причин. Командиры оставляли свои части, рассчитывая, что их отсутствие будет кратковременным, и не предполагая, что они уже никогда к своим подчиненным не вернутся.

В 20.00 генерал Н.К. Рыжи получил приказ командарма следующего содержания: «Начарту, комиссару и начальнику штаба артиллерии к 22.00 прибыть на КП армии (35-я батарея). Весь остальной состав штаба и управления артиллерии отправить на ложную батарею, находившуюся недалеко от 35-й батареи. Все документы сжечь, оставив лишь крайне необходимые и имеющие особую ценность». Генерал Н.К. Рыжи прибыл в указанное место в полночь, начальник его штаба – полковник Н.А. Васильев – чуть позже.

Эмоциональную, но в целом точную оценку случившемуся дал капитан 2 ранга И.А. Заруба. Он вспоминал: «Передо мной стоял вопрос: что произошло? Разговорился с майором пограничных войск Рубцовым[436]. Он возмущался тем, что его полк якобы обещали посадить на корабли в ночь с 29 на 30 июня, но не посадили. Теперь ему придется к кораблям пробиваться с боем. Разговаривая с другими офицерами и старшинами, а также с генерал-майором П.Г. Новиковым, наблюдая все, что происходило, я нашел ответ на мучивший меня вопрос. А ответ был таков: 29 июня всему высшему и старшему офицерскому составу, а также штабам поступило распоряжение – к исходу дня 29 июня быть на 35-й батарее для эвакуации. Вся суть случившегося в этом распоряжении. Оно оказалось роковым, тем более что не было даже плана эвакуации, не было отдано распоряжение об обороне города, где можно было еще драться с немцами и обеспечивать нормальный отход войск. Подчеркиваю – войск, а не только офицерского состава, хотя и он почти весь остался в Севастополе и оказался в плену у немцев… Оставшиеся воинские части без офицерского состава, не имея боезапаса даже к ручному огнестрельному оружию, пошли в тыл»[437].

К вечеру 30 июня у госпиталя в Камышовой бухте скопилось огромное количество раненых из всех медицинских учреждений армии и гарнизона. «Мест в помещениях госпиталя не хватало, поэтому большинство раненых оставалось под открытым небом. Днем они забивались в канавы, рвы, окопы, траншеи, воронки от авиабомб и снарядов и другие укрытия. Многие из них были совершенно беспомощны, а медицинский персонал уже был не в состоянии оказывать всем своевременную помощь.