Битва за Танол

Мне было не до рассуждений, откуда здесь эта плита, я сразу приник к лучу, как путник к источнику воды в пустыне. Через десять минут у меня уже появилась возможность сидеть и, погрузившись в транс, латать внутренние повреждения организма.

Сколько жизнь меня ни учит, но, видимо, не всегда эти уроки дают положительные результаты. Пока я наслаждался потоком Силы, вливающимся в мою ауру, так сразу же перестал смотреть по сторонам. У летчиков-истребителей Второй мировой было мудрое правило, которое гласило, что в бою выживает тот, кто непрерывно крутит головой на триста шестьдесят градусов, а я дал промашку.

Кайф мне обломал удар копья в спину. Копье кольчугу не пробило, но удар отозвался дикой болью в еще не сросшихся ребрах. Я взвыл и покатился по земле, а подсознание, разбуженное болью, взяло контроль над телом. Вся накопленная энергия ауры ушла в ментальный удар, убивающий все живое вокруг.

Через полчаса я снова смог прийти в себя и осмотреться. Возле развалин хижины шамана лежали с десяток женских тел с вытекшими глазами, а на окраине деревни кто-то ползал и выл истошным голосом. Мне было не до покойников, моей ауре снова требовалась энергия. В этот раз я не развешивал уши, а, качая энергию, смотрел по сторонам магическим взглядом.

Ауры гвельфов я заметил раньше, чем они сами подползли к кустам на границе деревни. Мне с трудом удалось встать на ноги и крикнуть, что опасности нет, однако ко мне подошел только Лаэр, а остальные остались в засаде.

— Как дела, потери есть? — спросил я.

— Всех воинов, что бросились за нами и прибежали на зов барабана, мы перебили. У нас двое легкораненых, только Арнил получил стрелу в живот и скоро умрет, — доложил гвельф. — Ингар, с тобой все в порядке, а то вид у тебя как у покойника?

— Со мной все будет хорошо, несите Арнила сюда, я попытаюсь ему помочь.

Лаэр с недоверием посмотрел на меня, но приказ выполнил. С гвельфом произошла похожая история, что и с Тузиком. Стрела пробила кольчугу и застряла в животе. Силы раненого были на исходе, и он бредил, не приходя в сознание. Я погрузил Арнила в гипнотический сон и перекрыл поврежденные сосуды, остановив кровотечение. Затем протолкнул стрелу внутрь, пока она не вышла из спины. После подкачки ауры раненого я срезал наконечник и вытащил древко стрелы из раны, затем снова остановил кровотечение и подкачал ауру Арнила.

— Все, можно нести раненого в лагерь, там Викана в два счета поставит его на ноги.

— С ума сойти! Как ты это делаешь? — заявил обалдевший Лаэр.

— Не до рассказов мне пока. Прочешите деревню, добейте раненых и отрубите всем трупам головы, потом сложите в кучу возле барабана.

— Зачем такие зверства над покойниками? Это недостойно воина! — заявил гвельф.

— Лаэр, у местных людоедов из племени караев есть такой способ запугивания других племен. Я хочу, чтобы афры, которые придут в деревню на зов барабана, думали, что побоище в деревне — их работа! Выполняй приказ, ты мне поклялся в верности!

— Детские головы тоже? — спросил Лаэр.

— Я сказал — все головы, или ты не понял?! — взревел я от злобы и обиды.

Через час возле развалин хижины возвышалась гора отрубленных голов, а все хижины деревни были подожжены. Наш отряд уходил в джунгли, неся с собой спящего Арнила, который уже чувствовал себя намного лучше. В этот момент из кустов вылез Тузик и, поджав хвост, подошел ко мне. Этот засранец все-таки не ушел в лагерь к Викане, а спрятался недалеко от деревни. Моральных сил на кого-либо злиться у меня уже не было, поэтому я молча подкачал ауру малхуса и потрепал его по загривку.

К лагерю мы вышли под вечер, и я отдал себя в заботливые руки жены. Викана плакала, стирая кровь с моего избитого тела, и тихо выговаривала мне за те страхи, которых натерпелась, дожидаясь непутевого мужа:

— Ингар, ну почему ты всегда сам в пекло лезешь? У тебя скоро будут дети, что я им скажу, если тебя убьют? Снова ты весь избит и ребра у тебя переломаны!

— Виканочка, я не могу по-другому. Я смылся с Танола, спасая тебя и детей, а люди на острове погибли, и я не сделал всего, что возможно, для их спасения! Если я снова стану прятаться за чужие спины, то не будет мне прощения!

— Ингар, любимый, ты ничего не мог сделать на Таноле! Боги решили судьбу острова, а богам никто противостоять из смертных не может. Все спасшиеся на дракаре молятся на тебя и готовы идти за тобой даже в ад. Ты дал людям жизнь и надежду на возрождение своего народа, ты зря коришь себя! Любой людской суд тебя оправдает, а боги сказали свое слово, позволив тебе выжить и спасти людей!

— Викана я не боюсь ни людского суда, ни суда богов. Самый суровый суд — это суд собственной совести, а здесь душа у меня не на месте!

— Ты поспи, любимый, утром у тебя много дел, а я полечу твои раны, — сказала жена, и я словно провалился в черную яму.

Глава 31 ПОЛЕТ ВО СНЕ И НАЯВУ