Битва за жизнь. Том 2

Балатье расположился в кресле с невозмутимым спокойствием. От головы до пят он являл собою сплошную уверенность. Даже галстук – и тот имел ее в достатке. А вот Ной свою давно растерял.

«Он все спланировал. Балатье оказался куда умнее меня. Черт! Да он слишком изворотлив и могуществен, чтобы ему помешать! Жаль, что здесь нет Аллерта. У него бы хватило духу придушить ублюдка прямо на глазах у верховной судьи, а я так и буду поддакивать Догмату, потому что никогда не пойду против Справедливости».

– Итак, приступим, – сказал верховный. Он легко взмахнул рукой, отсортировывая проекции. Файлы парили над столом, отражаясь в черном стекле его шлема, будто в зеркале. – Обвинитель Чавес, вы не можете арестовать Андре Балатье и не можете упоминать его имя на открытых слушаниях или обвинять перед журналистами.

В горле застрял ком. Ной откашлялся, чтобы его пропихнуть и возразить, но сказать ему не дали.

– Дело в том, – продолжал верховный, – что господин Балатье все это время работал на правительство ОСП. Сначала на советника Колмана, а потом на ныне покойного Столберга. Конечно, вы не могли об этом знать. Так же вы не могли знать, что Андре Балатье – бывший шеф Разведывательного управления, и до сих пор служит в разведке на благо ОСП.

Все это время Балатье печально кивал, мол: «Что поделать. Не я выбирал этот путь, я всего лишь стою на защите Родины».

– Вы ведь знаете, что значит работа под прикрытием, обвинитель? – спросил верховный. И тут же добавил: – Андре Балатье уже давно поставляет важную информацию правительству, в том числе Догмату. Сеть агентуры работает далеко за пределами наших границ. Именно благодаря Балатье и корпорации нам известно о планах дрогийцев. Вы понимаете, о чем я?

«О чертовой политике. О том, что пытался объяснить Старый Медведь тогда, в ветхом домишке, посреди заснеженного леса. Об умении отступить, когда это необходимо. Об умении проигрывать»

Ной посмотрел на верховного, пытаясь прочесть за черным стеклом хоть какое-то подобие эмоций, которое могло натолкнуть на ответ. Но видел лишь блики от проекций с документами. Тогда он кивнул, соглашаясь. Голос прозвучал сипло, совсем не так, как ему хотелось:

– Да, я понимаю. Но как быть с делом? Неужели я должен забыть о Справедливости и спустить все на тормозах?

– Ну что вы, майор Чавес! – небрежно отмахнулся Балатье. – Не нужно ни о чем забывать. Вы представитель Догмата, а значит я просто обязан помочь! Видите ли, ваше расследование многое изменило, и в руководстве корпорации задумались о преступлениях. Началось внутреннее расследование и…

Балатье умолк.

«Зачем эта театральная пауза? – подумал Ной. – Хочет поиграть на нервах?»

– Не тяните, Балатье, – хмыкнул Ной. – Ваши паузы не перекроют ваших преступлений.

– Мне нелегко говорить об этом, майор Чавес, но в корпорации не все так гладко. Один из акционеров делал ужасные вещи: финансировал собственные проекты, которые нарушали закон. В том числе проект Сущностей. И я готов дать вам доказательства.

– А вот это интересно. Назовите имя.

Вместо Балатье ответил верховный:

– Обвинитель Чавес, арестуйте акционера корпорации «Экзо матрикс» – господина Ясимото.

Глава 2. Те, кто сбился с пути

Пиратская станция Джокер, Пояс Артемиды, ОСП 

– Не надо. Я не хочу, – сказал Рэйн и махнул девушке, чтобы уходила.

Официантка улыбнулась сахарной улыбкой и поставила закупоренную бутылку виски обратно на поднос. Сменила полную окурков пепельницу, затем скрылась в дымном полумраке зала, призывно виляя бедрами, обтянутыми короткой юбкой.

Выпивать Рэйнудействительно не хотелось, он боялся, что, махнув лишнего, расслабится и сделает то, чего не должен: поднимется на борт «Зевса», сядет в проклятое кресло для синхронизации и даст волю своему темному альтер эго. Что тогда случится – никто не знал. Возможно, мозг не выдержит и Рэйн умрет прямо там, на капмостике, утыканный проводами и шунтами. А возможно, он просто перестанет быть человеком: превратится в машину, подчиняющуюся ИскИну. Выяснять не было ни малейшего желания.  В день, когда Зевс рассказала правду о синхронизации и предложила сделать выбор, он сбежал с капмостика, закрылся в своей каюте и не выходил до тех пор, пока корабль не пришвартовался в доках станции Джокер. А теперь приходилось врать команде и всячески уклоняться от появления на борту горячо любимого корвета, иначе – Рэйн знал это наверняка – он не выдержит, сломается.

В баре играла музыка – энергичный, дробный ритм, который переплетался с пронзительно-холодным соло космической пустоты. Обычно Рэйн не имел ничего против даб спэйса, но сейчас хотелось отгородиться от бряцанья нот изоляционным куполом. Он сидел, склонившись над столом, и просматривал файлы из хэндкома. Светящиеся прямоугольники и строки, кривые маршрутов и списки кораблей, новостные сводки и видео. Кроме них на столе лишь пепельница, да синяя пачка «Клэмбера» в паре со старой бензиновой зажигалкой.