Битва за звезды

— Я не могу оторвать тебя от твоего мира, милая! — воскликнул он. — Ты будешь тосковать по родине и ревновать меня к Земле. Ты не будешь счастлива здесь, в нескольких парсеках от Веги!

Жена только улыбнулась в ответ.

— Да, мне придется нелегко, особенно поначалу, призналась она. — Но ведь ты поможешь мне, верно? А что касается Веги… Признайся, Джей, ты не был там полностью счастлив. Планета моих предков так и не стала родной для тебя. Но здесь, на Земле, ты наконец обрел свой дом, а я уж постараюсь, чтобы он стал и моим тоже.

— Дьявол, почему ну буквально все решают мою судьбу, даже не спросив моего мнения? — простонал Биррел, поглаживая жену по плечам. — Кто сказал, что я хочу провести остаток моей жизни именно здесь?

— А разве это не так, Джей? — тихо промолвила Лиллин, серьезно глядя на него, и Биррел не смог ответить “нет”.

Он вновь взглянул в сторону окна, за которым бушевали на сильном ветре ветви деревьев, и выдавил в ответ только:

— Не знаю, милая. Посмотрим.

И грянул праздник.

Три дня над Нью-Йорком небо цвело от фейерверков, на улицах играли духовые оркестры, толпы людей со всей Галактики веселились и днем, и ночью. На космодроме бурлило людское море — всем, особенно детям, хотелось побывать на борту крейсеров Пятой Лиры, которая недавно спасла их мир.

Апофеозом праздника был полет первого звездолета. Прославленный ветеран вопреки скептикам все-таки сумел подняться в космос. С натугой облетев вокруг планеты, старый корабль каким-то чудом ухитрился сесть на космодром целым и невредимым.

На следующий вечер Винсон с женой вышли в поле, но не для того, чтобы по своему обыкновению полюбоваться за­катом.

Было прохладно, западный ветер гнал рваные облака по быстро темнеющему небу. В разрывах между ними уже кое-где вспыхивали дрожащие звезды. Наконец, ветер принес издали первый раскат грома, который ждали Винсоны. За ним последовал второй, третий… Пятая Лиры улетала с Земли.

— Пойдем, милый, мне грустно смотреть, как улетают на эти ужасные звезды наши соседи Биррелы, — сказала миссис Винсон. — Особенно мне жаль бедную Лиллин. Ну скажи, что такой хрупкой и слабой женщине делать в космосе? Ума не приложу, почему она не захотела остаться.

Винсон хохотнул и добродушно хлопнул свою супругу по пышному заду.

— Не беспокойся, Эдит, прилетит твоя подруга назад, и очень скоро. Не случайно же они взяли с собой этого черного разбойника Тома. Кот будет страшно рад, когда его хозяева окончательно вернутся домой. В космосе небось за цыплятами к соседям не полазаешь.

Дождавшись последнего удара грома, чета Винсонов неторопливо вернулась домой. Поднимаясь по лестнице на веранду, фермер обернулся и посмотрел на дом Биррелов, едва различимый среди деревьев на другом конце поля. Окна в доме были темными.

Пока еще темными.

Хранители звезд

Глава 1

Много лет спустя Роберт Файрли вспомнил свою посадку в самолет, следующий рейсом из Бостона в Вашингтон, как первый шаг в пугающую, бесконечную бездну Вселенной. Но в то время эта незапланированная поездка показалась ему лишь приятной паузой в его рутинной академической жизни.

Сразу же после взлета он открыл газету, купленную в зале ожидания. В глаза бросился крупный заголовок передовицы: “Русские обвиняют США в нарушении договора по Луне”.

Файрли со скучающим видом скользнул взглядом по статье, но читать ее не стал — со времен окончания второй мировой войны русские обожали устраивать скандалы то по одному, то по другому поводу. Зато остальные страницы он просмотрел весьма тщательно, однако того, что искал, не. на­шел.

“Ну конечно, — с раздражением подумал Файрли, — здесь нет ни слова обо мне… А ведь могло быть”.

Но вскоре он все-таки обнаружил свое имя — в столбце рядом с какой-то чепуховой статьей о женской эмансипации. Газета информировала читателей, что доктор Роберт Файрли, профессор лингвистики Массачусетского университета, известный авторитет по древнеазиатским иероглифам (Файрли вздрогнул от этого слова), был вызван в столичный Смитсоновский институт для “участия в проведении исследований в области филологии”.

“Не много”, — подумал Файрли без особого энтузиазма. Хотя газетные вирши мало ценились в его кругах. Другое дело “Журнал филологии” — он, несомненно, уделит этому событию куда больше внимания. Для молодого ученого — а Файрли считал свои тридцать три года периодом начала взросления для лингвиста — статья в академическом журнале могла послужить толчком к новому шагу в карьере. Во всяком случае, его престиж среди коллег по университету заметно повысился. На факультетской вечеринке теперь можно небрежно сказать друзьям: “Парень, с которым я работал в Смитсоне, признал мои результаты превосходными… Он даже говорил что-то о новом вкладе в науку, но я из скромности не стал его слушать…” Или что-нибудь в этом роде.