Битва за звезды

— Я много раз слушала старые записи, — улыбнувшись, ответила Арэл и ласково погладила его по щеке. — Каждый ванрианин знает их наизусть. Эта песня была когда-то гимном звездных капитанов. Ежегодно они собирались на свой праздник в Замке Солнц, и самая прекрасная из женщин исполняла гимн, стоя на балконе под высоким куполом…

— Вы были в Замке? — спросил удивленно Файрли.

— Нет. Только один Траян из всех горожан несколько раз ходил к нему, но почти ничего об этом не рассказывал. Остальные же не хотят даже слышать о памятниках древней славы Рина.

Файрли задумался. Траян…

Да, другого выхода у него не было.

— Хорошо, пойдемте, — сказал он, чувствуя легкую дрожь.

“А что будет, если горожане поймают меня?”

Арэл легким пружинистым шагом пошла по едва заметной тропинке среди густых деревьев. Вечерний туман сгустился, так что видимость уменьшилась до нескольких мет­ров. Файрли шел за ней след в след, не глядя по сторонам. Им пришлось перепрыгнуть еще через один неширокий ручей, а затем несколько минут брести через заросли мокрой травы, напоминающей осоку.

Под ногами болотисто хлюпало. Файрли моментально промок, но Арэл, казалось, ничуть не боялась простудиться. Ее босые ноги мелькали впереди, уводя его все дальше во мглу надвигающейся ночи. Файрли стало чудиться, что они заблудились в дремучем лесу, когда внезапно они вышли на тротуар, покрытый шершавым серым пластиком. На нем не было заметно ни трещин, ни вмятин, хотя покрытию явно исполнилась не одна сотня лет. А затем из тумана выплыли первые здания.

Арэл сразу потеряла былую раскованность: ее движения стали осторожными, словно из десятков наглухо закрытых окон за ней следили чьи-то недобрые глаза.

Мимо проплывали темные стены с дождевыми подтеками, изящные колоннады, массивные двери… Вскоре улица пошла под уклон, Файрли с девушкой спустились к неширокой речке, закованной в каменную набережную.

Там туман сгустился до плотности киселя, так что стало тяжело дышать.

Они миновали арочный мостик с железными кружевами перил и поднялись по влажной мостовой к следующему городскому кварталу.

Здесь им встретились первые освещенные окна, и Арэл удвоила осторожность. Она лавировала между домами, стараясь выбирать менее обитаемые, хотя таких встречалось все меньше и меньше.

Лицо Арэл зарделось от азарта, словно девушка участвовала в какой-то увлекательной игре.

“Для нее это на самом деле игра, — подумал Файрли. — Арэл ничего не угрожает. Даже если горожане поймают нас, она легко сможет выкрутиться. Пришелец заставил меня провести его в город, скажет она наверняка… Ну и лопух же ты, ковбой Боб Файрли!”

Внезапно впереди зазвучали голоса людей. Арэл огляделась и быстро юркнула в тень одного из зданий; Файрли последовал задней. В шуме голосов ему показалось что-то странное, монотонное…

Улица была пуста, и тогда Файрли понял, что шум доносится из приземистого здания напротив. Его окна горели красноватым светом, бросавшим маслянистые отблески на мокрую мостовую.

Арэл кивнула ему, и они осторожно перебежали через улицу. Теперь Файрли понял, что здание представляло из себя нечто вроде церкви, и происходящее там напоминало службу. Сильный мужской голос вещал:

— …но ничего не было найдено там, в обширном Ничто, имя которому — Галактика. Мы исследовали ее парсек за парсеком, и что же мы нашли? Ничего, кроме зла и смерти. Тогда на нас снизошла мудрость, и мы поняли, что в самих себе надо искать истину и смысл существования.

— Но ничего не было найдено там, в обширном Ничто, имя которому — Галактика, — зазвучал стройный хор сотен голосов. — Мы исследовали ее парсек за парсеком…

Когда хор стих, сильный голос невидимого проповедника продолжил:

— Душа — самое важное в сущности бытия. Не машины, не корабли, не дома, не звезды… Душа! С рождения до смерти человеку суждено постигать самого себя, и в этом постижении, а не в мелочной суете вокруг ничтожных вещей, есть движение жизни, высшее из ее наслаждений. Отрешимся же от суеты сует и возрадуемся благодати, что пришла в наши души после встречи с божественными ллорнами!

— Душа — самое важное в сущности бытия, — вторили в едином порыве горожане. — Не машины, не корабли, не дома, не звезды…

Файрли осторожно заглянул в одно из окон.

Оказалось, что пол в здании располагался на несколько метров ниже поверхности земли, и потому ему почудилось, будто он всматривается в обширную, погруженную в красноватый полумрак пещеру. Сверху ее закрывал куполообразный свод потолка, который поддерживали десятки пурпурных колонн. Стены были украшены мозаикой из самоцветов. Под потолком тускло горели шарообразные люстры. На голом полу сидели на корточках сотни людей в белых одеяниях, окружая концентрическими кругами проповедника, стоявшего на высоком хрустальном постаменте.

И этим проповедником был хорошо знакомый Файрли белый ящичек, на оси которого медленно вращался серебристый шарик. Так вот почему язык аборигенов почти не изменился за столько тысячелетий!