Битва за звезды

Почему-то он с самого начала решил, что его сон в замороженном состоянии был непродолжительным. Больше чем о нескольких днях, максимум неделе, он и не помышлял. Но для такого поспешного вывода не было ни малейших оснований. Абсолютный холод космоса, пронзивший каждую клетку его тела, остановил течение времени. Он мог пробыть в таком состоянии сколько угодно. И год, и тысячу лет.

Стрелки звездных часов открыли ужасающую правду — он спал около ста веков. Это объясняло и природу его на первый взгляд “чудесного” возвращения. Когда он приоткрыл люк, корабль находился за орбитой Луны и только начинал движение по огромной эллиптической орбите. Каждые триста–четыреста лет “Искатель” должен был возвращаться к Земле, попадая в область действия ее гравитационного поля. И каждый раз эллипс все больше и больше сужался. Нако­нец, планета сумела захватить корабль, и он перешел на орбитальную траекторию. Войдя в верхние слои атмосферы, космолет стал медленно разогреваться, и это тепло вывело его, Хаммонда, из состояния анабиоза.

Все эти рассуждения выглядели логичными, однако мозг Хаммонда инстинктивно сопротивлялся им. Он просто не хотел поверить в такое! Если это правда, то на Земле должны были смениться тысячи поколений. Целые страны и народы могли бесследно исчезнуть, словно песчинки, подхваченные ураганным ветром. Все люди, кого он некогда знал, давно уже умерли, и вряд ли кто-нибудь даже из ученых-историков мог помнить о Кирке Хаммонде, человеке, первым полетевшим к другой планете.

“Прощай, Джон Виллинг. И Джим Барнетт, и Лесли Крей, и та милая девушка из Кливленда…”

Хаммонд осекся. Не было смысла продолжать этот горький поминальный список — ведь тогда ему пришлось бы перечислить имена всех людей, которых он некогда знал. Тут наверняка какая-то ошибка, должно быть иное объяснение случившемуся. Как только он достигнет берега, он сумеет найти его. И тогда вдоволь посмеется над своими нелепыми мыслями, а старина Виллинг будет вторить ему своим басистым голосом. Надо только побыстрее достичь материка.

Хаммонд вновь стал вглядываться в сторону приближавшейся земли. Он с радостью отметил, что черная линия берега заметно утолщилась, поднимаясь из залитого звездным светом дремлющего океана. Внизу виднелась белесая линия прибоя. “Э-э, да там полно скал, — с тревогой подумал он. — Выдержит ли тонкая пластиковая оболочка удар об острые края каменных глыб?”

Через час тревога Хаммонда только усилилась. Он увидел, что бурлящая прибрежная линия океана полна черных клыков, торчащих то там, то здесь из-под пенистых волн. Хаммонд торопливо расстегнул ремни безопасности и приготовился к тому, что придется вплавь добираться до берега.

Но ему повезло. Волны бережно подняли белый шар, пронесли его через узкий проход в гряде иззубренных скал и мягко вынесли на широкую отмель. Хаммонд немедленно открыл люк и выпрыгнул наружу, словно опасался, что море вновь унесет его прочь от материка. Он больно ударился коленом о небольшой камень и упал.

Хаммонд лежал ничком, прижавшись всем телом к земле, которую еще недавно — всего десять тысяч лет назад? — и не чаял больше увидеть. Он не мог даже пошевельнуться. Долгие дни — или века? — которые ему пришлось провести сидя в кресле в тесной кабине космолета, парализовали все мышцы. Но вот особенно высокая волна настигла его и прокатилась над ним, словно мягкий холодный каток, а затем упрямо поволокла по песку назад в море. Хаммонд в ужасе попытался подняться на ноги… и не смог. Тогда, отчаянно извиваясь, он пополз вверх по отмели, пока не достиг башнеподобных скал, длинной цепью тянувшихся вдоль береговой линии. Среди них он заметил уступы, образовывающие нечто вроде вырубленной эрозией лестницы, но подняться по ней не сумел. Даже на ноги ему удалось встать только после долгих попыток.

Опираясь дрожащей рукой о холодную поверхность скалы, он вновь взглянул в сторону Северного полюса. Увы, глаза его не обманывали, созвездия действительно заметно развернулись вокруг невидимой оси времени…

Но вскоре он забыл об этом, потому что вдали, над темной поверхностью моря, возникли четыре движущихся огонька. Казалось, они плясали на одном месте, словно светлячки. Это явно были летательные аппараты, но какие? Известные Хаммонду типы самолетов и вертолетов не были способны на такие невероятные маневры.

Хаммонд решил подать знак о себе. В спасательной сфере хранилась ракетница на подобный случай, но капсулу уже смыло в море. В этот момент чьи-то сильные руки обхватили его сзади.

— Что за дьявол! — закричал Хаммонд, пытаясь обернуться.

Кто-то резко завернул ему руку за спину так, что резкая боль пронзила все тело. И все же он исхитрился обернуться и разглядеть нападавшего.

Его держал высокий, мощно сложенный мужчина, одетый в темный жакет и свободные брюки. Он был выше Хаммонда больше чем на голову, волосы коротко острижены “ежиком”, верхняя часть головы закутана тюрбаном, отливающим металлическим блеском.