Битвы божьих коровок

В любом случае все ниточки сходились к Мицуко.

Но теперь мертва и она, и некому задавать вопросы.

Забелин перевернул страницу и снова принялся строчить:

ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА АЛЕКСЕЕВА

(продолжение) ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ

1. Почему Е.С. Алексеева, став владелицей особняка, не продала его? Жить там она не собиралась, а сумма, вырученная за его продажу, могла бы составить около 100 тысяч долларов (рыночная стоимость, консультировался в агентстве недвижимости “Рио-Гранде”. Прим. мое. Забелин).

2. Почему она наняла сторожа и оплачивала его услуги на протяжении года, если доподлинно известно, что особняк не готовился к продаже и медленно разрушался (см. пункт № 1. Прим. мое. Забелин)'?

3. Почему она представилась Феликсу Спасскому женой покойного Майского, хотя таковой не являлась?

4. Каким образом она оказалась в особняке в субботу вечером? Следов вокруг дома не обнаружено, а свидетели (рабочие из соседнего коттеджа) утверждают, что никаких машин к дому не подъезжало и никто в субботу к дому не подходил (свидетели Полтавченко, Насруллаев:и Бызгу работали с 8.00 до 23.30 субботы в том крыле соседнего дома, из которого хорошо просматривается вход в особняк. (Прим. мое. Забелин)

5. А может, она ведьма?! (Прим. мое. Забелин)

Покончив с Мицуко, Забелин переметнулся к Феликсу Олеговичу Спасскому. Тот был одной-единственной, зато верной кандидатурой на роль убийцы. Алиби на субботу он предоставить так и не смог, хотя утверждал, что уехал из “С понтом Нотр-Дам” в субботу утром, а вернулся в воскресенье вечером.

И сразу же лег спать.

Со Спасским вообще получалась занятная история. Он ничего не отрицал, он как будто сам клал голову на плаху.

– В особняке в субботу и в воскресенье вечером горел свет, – настаивал Забелин.

– Я всегда оставляю свет, когда уезжаю. Он горит и ночью, и днем, как иллюзия присутствия, чтобы на заброшенное имение никто не покусился, – парировал Спасский.

– Молодая женщина убита согласно сатанинскому ритуалу. А вы известны как давний адепт сатанизма, – настаивал Забелин.

– Я известен как ученый, изучающий сатанизм. А что касается ритуала, то он воспроизведен не правильно и второпях, – парировал Спасский.

– Под вашей раскладушкой найден таз с кровью жертвы, – давил его Забелин.

– Я его туда не ставил, – возражал Спасский.

– И литература весьма специфического свойства, – ликовал Забелин.

– А разве я прятал эту литературу? Она свободно лежала в тумбочке. И под кроватью тоже. И только вас и дожидалась, – огорчил его Спасский.

– Два свидетеля обнаружили вас спящим в доме, где за сутки до этого произошло убийство, – добивал его Забелин.

– Все нормальные люди, кроме залетных строителей, в семь утра спят. Вы, я надеюсь, тоже, – язвил Спасский.

– Неужели, вернувшись из города, вы не обошли весь дом, не проверили, все ли в порядке?

– Я никогда не поднимаюсь на второй этаж. Мне вполне хватает и моего угла…

И далее – в том же духе.

Сторож по-прежнему отрицал свою причастность к убийству. Но как-то вяло, без огонька, задора и страсти. Да и сам Забелин донимал доку-сатаниста в том же духе – без огонька, задора и страсти. Уж слишком явной была картина. Уж слишком много обстоятельств ополчилось против Феликса Спасского. Уж слишком бесповоротной была вина.

А такого Забелин не любил и такому не верил.

И потом – против Спасского были только косвенные улики. И они никак не хотели превращаться в прямые. Орудие преступления так и не было найдено. Отпечатки Спасского на месте преступления тоже отсутствовали, хотя это было и не принципиально. За сутки можно было дезинфицировать и не такую площадь… Но на его теле не было найдено ни одной царапины. А ведь Мицуко оставила на ком-то свою метку!

Забелин перевернул страницу и без всякого удовольствия написал:

СПАССКИЙ ФЕЛИКС ОЛЕГОВИЧ

1. Болван (редкостный болван. Прим. мое. Забелин).

Ничего другого на ум не приходило, и первый пункт оказался единственным. Только болван (при условии, конечно, что он убийца) мог не позаботиться об алиби. Хотя бы о простейшем, для которого нужен один-единственный звонок какому-нибудь старому приятелю.

– Только болван (при условии, конечно, что он – не убийца) мог не проверить дом, вернувшись после двухдневного отсутствия.

Только болван (при условии, конечно, что он – редкостный болван) мог целую ночь провести рядом с трупом и даже ухом не повести. И даже не заглянуть к себе под раскладушку. И не почувствовать приторного запаха крови…

И уже не болван, а законченный идиот мог сторожить дом целый год и не поинтересоваться его историей.

А тут еще улика, найденная на полочке в ванной в квартире Мицуко… Забелин пристегнул к ней несколько других улик. Которые добыл сам, незаконно, в обход дела. И попросил Крянгэ сделать по ним заключение. Теперь оставалось только ждать визита судмедэксперта.

…Крянгэ появился в конце дня, когда Забелин, загнавший себя в угол размышлениями по скользкому сатанинскому делу, рисовал в заветной тетрадке круги, ромбы и параллелепипеды.

– Работаешь? – спросил он у Забелина.

– Пашу, – хмуро отозвался тот. – Как конь педальный.

– Как кто?