Битвы божьих коровок

И выкрашенный водоэмульсионкой змеевик трубы с едва заметной, но довольно широкой царапиной.

Именно здесь…

Настя прыгнула в ванну, задернула улыбающихся “санни-боев” и только потом начала раздеваться, перебрасывая вещи через занавеску. А затем, свернувшись клубком на дне, пустила воду. Можно было зажмуриться, сунуть ладони под струю и представить, что Кирилл варит кофе на кухне. Можно было растереть спину мочалкой-сердечком и представить, что Кирилл валяется на диване в комнате. Можно было исподтишка побрить подмышки его “Shick'oM” и представить, что Кирилл вышел за вином в честь приезда сестры…

Да мало ли какую еще бытовую сценку можно было представить, мало ли какую утешительную не правду можно было придумать!.. Но весь ужас ситуации был не в том, что Настя опоздала приехать.

А в том, что ее здесь никто не ждал.

Она протерла мутное от пара зеркало и, близко придвинув к нему лицо, начала изучать собственное отражение. Она не делала этого лет пять, а то и больше. И теперь пожинает плоды. “Тупая деревенская баба” и “мамаша” — вот и все комплименты, которыми удостоил ее, этот город. Но ведь не будешь хватать за руки всех его представителей и объяснять, что тебе всего лишь тридцать!..

Это все юг и постоянное солнце. Юг иссушает кожу и оставляет на ней светлые бороздки морщин. Юг — самый изощренный серийный убийца, он не оставляет женщинам никаких шансов.

Настя перевела взгляд на ключицы. Именно здесь, под ключицами, и проходила граница дозволенного и недозводенного в их семье. Обуглившиеся до самых плеч руки, обуглившаяся до самых ключиц шея и бледная грудь; загар и отсутствие загара мирно сосуществуют. И именно по этой идеальной выкройке подбираются все ее летние майки и футболки. Открытый ворот и короткие рукава — вот и все, чего добилась освобожденная женщина Востока.

Настя принялась яростно стирать мочалкой грань между черным и белым.

Напрасный труд. Она убедилась в этом через полчаса, а убедившись, решила вылезать из воды. Уже перебросив ногу через край ванны, она вспомнила, что ее собственное полотенце осталось на, кухне, аккуратно разложенное на табуретке. И что никаких других полотенец в ванной нет. Одинокий халат и одинокий шлепанец — вот и все имеющееся в наличии.

Не мешало бы найти ему пару.

Настя вытащила швабру, стоящую за стиральной машинкой, и принялась шарить ею под ванной. Первой в ее руки приплыла пустая бутылка из-под джина (во всяком случае, именно так было написано на этикетке). Потом пришел черед окурков и каких-то журналов с голыми девицами. Шлепанец так и не нашелся, но зато Настя выудила небольшую косметичку. Это был ее последний и главный трофей. Если бы не грязь, облепившая добычу со всех сторон, ее смело можно было бы причислить к произведениям искусства.

Во-первых, бока косметички матово поблескивали — настоящая, хорошо выделанная кожа, тут сомнений быть не может. Во-вторых, она была черной и смотрелась очень дорого. Абсолютно, стопроцентно женская вещь, и, кажется, Настя знает, кому она принадлежит… Присев на корточки, Настя очистила ее бока и щелкнула застежкой.

Вещей в косметичке было немного: два серых карандаша, губная помада и небольшой флакончик духов. На обоих карандашах было вытиснено “ANGEL”; такая же надпись сопровождала помаду, к ней прибавился только номер тона — “63”.

И, наконец, духи.

Духи назывались “Nahema”.

Даже далекая от каких-либо языков, кроме русского и грузинского, Настя смогла перевести: “Наэма”. Тот самый потерянный флакон, по которому так убивалась Мицуко. Ради которого она была готова на все. Несколько секунд Настя раздумывала: разбить ли ей флакон о пол или кафельная стена больше подойдет для этой цели. Так ничего и не решив и все еще злясь на Мицуко, она осторожно открыла плотно притертую пробку.

Бр-р!..

Даже под страхом смерти Настя не стала бы пользоваться такими духами. Проще сорвать лепесток розы и растереть его в руках. Проще влезть в банку с ванилью и выпачкать в ней нос. А чистка гнилых фруктов, ежегодный летний кошмар! О, она знает, что это такое…

Она поставила духи на полку, сняла с вешалки халат и снова зацепилась взглядом за царапину на батарее. Пусть все, что сказала Мицуко, — правда, пусть он никогда не вспоминал ее… Но Кирюша все-таки позвонил ей, — быть может, в самый последний момент! Что именно он не успел или не захотел ей сказать?

Этого она не узнает никогда, а стиральная машина называется “Аристон”.

У них в доме, на огромной, заполненной связками перцев и чеснока кухне, тоже стоит машинка. Не такая роскошная, конечно, но стирать в ней — одно удовольствие…