Битвы божьих коровок

Определенно, у нее что-то не в порядке с головой. Или это сухое “Вазисубани” (Кирюша всегда называл его “Вася с зубами”), наложенное на джин-тоник, играет с Настей злую шутку? Или это из-за кольца? Или из-за помады, которую она вытащила у Мицуко из косметички? Или из-за волос, которые она так безжалостно обкорнала ровно наполовину? Или из-за Кирюшиной одежды? Или из-за его тяжелых, как утюги, “гриндеров”? Вздор, ведь сейчас же она сидит босиком!

А вот теперь еще и почетное звание музы. Как говорила Марина — “загорелая, обветренная, с зубами как у ротвейлера”? Ничего не скажешь, у Быкова странные представления об эфемерных спутницах художников.

— Значит, не возражаете?

Сама Мицуко, должно быть, сильно бы веселилась, увидев, как преуспевающий дизайнер окучивает “тупую деревенскую бабу”. Или вцепилась бы ей в волосы. Мицуко не из тех женщин, которых устраивает приставка “бывшая”.

Пусть даже и “бывшая муза”.

— Как ее зовут? — спросила Настя, безуспешно пытаясь сдвинуть с колен тюленью голову Быкова.

— Кого?

— Эту девушку?

— Я знал ее как Мицуко. Справедливости ради, ей очень шло это имя.

— А она видела этот светильник?

— Увы…

— Разве вы не показываете девушкам конечный результат их работы?

— Показываю, конечно. Я даже позвонил ей позавчера. Чтобы она заглянула на огонек.

— . И что же? Она отказалась?

— Нет. Она уже не могла отказаться. Она уже ничего не могла. — В голосе Быкова послышались меланхолические нотки.

Неужели взбалмошная Мицуко послала его к черту?

— Почему не могла?

— С ней произошла неприятная история…

Странно, когда в прошлую субботу они так мило поговорили в туалете ресторана “Аризона-69”, Мицуко не производила впечатления человека, попавшего в неприятную историю. Напротив, все истории — неприятные и даже страшные — могли вызвать в ней только одно чувство. Чувство жгучего, немного детского любопытства.

— Моя жена как в воду глядела. Но все равно проиграла — как всегда… Она как-то застала Мицуко здесь.

— И что же произошло? — Настя даже затаила дыхание.

Две брюнетки: одна — капризна и хамовата, другая — импульсивна и хамовата ничуть не меньше. Одна в состоянии сказать любую непристойность. Другая — в состоянии любую непристойность совершить. Две пантеры, две тигрицы, два боксера в весе пера. Чем закончится встреча — неизвестно…

— Представьте себе, Настя… В самый разгар сеанса в мастерскую врывается эта тварь, эта провокаторша… моя женушка… И устраивает здесь выездное выступление Берлинского мюзик-холла. А моя обнаженная муза терпеливо выслушивает все гадости, после чего говорит, что в возрасте Марины нужно уже попивать валерьяночку в отдельной палате геронтологического центра.

Настя живо представила себе всю картинку: голая Мицуко, сидящая на подиуме в позе лотоса. И раздающиеся над ее головой проклятья Марины. Нет, Мицуко идеальная женщина. Только идеальная женщина никогда не чувствует неудобств от того, что обнажена. В любой ситуации.

— И что ваша жена?

— Сказала, что геронтологический центр — это вопрос времени. А время проходит очень быстро. И что койка в центре для Мицуко уже забронирована. Как, впрочем, и для всех остальных.

— Надеюсь, муза нашлась что ответить?

— Конечно. Иначе она не была бы музой. Подождите, я даже попытаюсь воспроизвести дословно… “Я не доставлю такой радости ни вам, ни времени… Я никогда не постарею”. И, представьте, у нее получилось.

— Получилось что?

— Не постареть, дорогая моя, не постареть! Смерть — вот лучшее лекарство от старости… — торжественно провозгласил Быков. — И главное — принимать его в точном соответствии с рецептами врача.

— Подождите, я не поняла…

— Она умерла, что ж тут непонятного? Позавчера я позвонил ей. Хотел пригласить на… так сказать, интимную презентацию нового шедевра. А мне сообщили, что в субботу девушка скончалась.

Быков даже хихикнул от полноты чувств, а у Насти потемнело в глазах.

— Как — скончалась?!

— Очень просто. Раз — и в дамках. Обвела мою гремучую змею вокруг пальца! Оставила ее с носом, да что там с носом — с ее любимыми угрями на носу! Моя-то будет дряхлеть и злиться на весь мир по этому поводу. А красотке — ничего уже не страшно.

— Вы хотите сказать, что девушка умерла?

Шэни дэда моутхан, в субботу, подкрашивая пухлые губки в туалете “Аризоны-69”, Мицуко вовсе не собиралась умирать, наоборот! Мицуко была полна капризов и пороков, которые единственно и придавали смысл ее жизни. Капризов и пороков, которых она, Настя, напрочь лишена.

— Но… Как же так… — пролепетала Настя. — Это невозможно…

— Еще как возможно, — с готовностью подтвердил Быков. — А вы-то что взволновались?

— Нет, ничего. А что с ней произошло?

— Меня никто не посвящал в подробности. Просто сказали, что Лены больше нет в живых. И что звонить по ее домашнему телефону бессмысленно…

Лена.