Битвы божьих коровок

А все оттого, что раз и навсегда установленный распорядок (подъем, ванная, сортир, завтрак, ванная, сапожная щетка, зеркало в предбаннике, забыл последний номер “Дам и Автомобилей”, твою мать, опять придется возвращаться, зеркало в предбаннике, автобус, метро, трамвай, “Валмет”) — этот раз и навсегда установленный порядок был безжалостно нарушен.

И виной всему была Блондинка в Коже, которую он только вчера принял на работу. Блондинка снилась ему всю ночь. Она перекидывала Метелицу через плечо, как мешок с отрубями, точила на его проплешине свой устращающе-грузинский “русули”, щелкала его “NIKON СО-OLPIX-990” в бане с разбитными потаскухами, а в скорбном финале выкинула вещички Метелицы из начальственного закутка и заняла его место. А его самого отправила выслеживать материнское стадо зеркальных карпов в поселке Ропша Ломоносовского района.

Метелица проснулся в холодном поту. Во-первых, потому, что плавать он не умел. А во-вторых — он ненавидел рыбу.

Но и утро не принесло облегчения.

Он сжег яичницу и опрокинул на себя чашку с горячим кофе. Кроме того, чистых носков в доме не оказалось, и ему пришлось довольствоваться позавчерашними, которые уже начали испускать отчетливый козлиный душок.

Но и на этом неприятности не кончились.

Уже выйдя из дому, уже заперев дверь на висячий замок и приставив к ней внушительное бревно, Метелица вспомнил, что сегодня ему предстоит культпоход в налоговую инспекцию, а все бумажки остались на столе.

Пока он проделывал все хозяйственные манипуляции с дверью в обратном порядке, пока искал и засовывал в папку документы, пока смотрелся в зеркало (“на удачу”, шепнула Метелице его собственная, унылая и помятая физиономия), пока, наконец, добрался до трассы — его автобус ушел.

А до следующего был целый час.

Он добрался в Питер на попутке, и еще сорок минут заняла дорога до налоговой инспекции. В общем, когда он наконец добрался до предпринимательской Голгофы, оказалось, что Додик Сойфер ждет его уже целый час.

Додик всегда сопровождал Метелицу в присутственные места. Он выполнял роль группы поддержки, только коротенькой юбочки не хватало. Кроме того, за эти тягостные культпоходы Додик исправно получал ежемесячную прибавку к жалованью в размере ста рублей. Эти сто рублей шли в фонд игровых автоматов “однорукий бандит”, у которых Додик не выигрывал ни разу.

Когда Метелица с языком на плече ворвался во двор налоговой инспекции, Додик сидел на лавочке, поджав под себя ноги: небритый, немытый и нечесаный. Если бы Шерлок Холмс тридцать лет проработал в оркестре народных инструментов балалаечником — он выглядел бы точно так же.

— Опаздываешь, — укоризненно заметил Додик, когда Метелица плюхнулся рядом с ним.

— Расстаться с деньгами никогда не поздно, — парировал Метелица.

— Но всегда неприятно. Ты, я смотрю, тоже попался…

— В каком смысле?

— Милашка Черити. — Додик заносчиво вздернул рулевидный нос. — Тебе ведь она тоже снилась, признавайся.

— А тебе?

— Я первый спросил.

— Снилась, — сознался Метелица. — Но если бы ты знал, в каком виде!

— Ну, не в голом — это точно.

— С чего ты взял?

— Если бы она снилась тебе без тряпок — у тебя была бы совсем другая физиономия. Не такая кислая. Что она с тобой делала во сне, колись!

— Заставила сунуть нос в личную жизнь зеркальных карпов. Я собирал на них досье, можешь себе представить!

— Ну, это еще куда ни шло… А меня, мерзавка, заперла к арабам. Чистить ботинки всему “Хезболлаху”. И делать оттиски с подошв — на предмет их причастности к террористическим актам.

Закончив обмен предутренними кошмарами, Додик и Метелица надолго замолчали. Первым нарушил молчание Метелица — на правах начальника.

— У тебя нет шансов, — сказал он Додику.

— Почему это нет?

— Во-первых, ты еврей. Во-вторых — у тебя перхоть. В-третьих — ты любишь чеснок. В-четвертых — у тебя слишком длинный нос, целоваться неудобно. В-пятых…

Но Додик, как истинный еврей, не стал дожидаться пятого пункта.

— Ты на себя посмотри, Валик! Лысый, ботинки не чищены, держишься за хренову астрологию, как младенец за сиську, шагу без нее не можешь ступить… Мракобес ты, да еще живешь за городом, в халупе, которой три копейки Цена!..

— Зато в курортном районе. И не три копейки, а семнадцать тысяч баксов. А вообще у нее есть муж. Грузин.

— Да что мне грузины, я сам еврей! Давай так, Валентин. Пусть сама решает, с кем ей оставаться — с тобой, со мной или с мужем-грузином. Никаких обид.

— Никаких, — подумав, согласился Метелица.

Они проторчали в налоговой целый день, а когда выползли из нее, Додик попросил у Метелицы законную сотенную.

— Получишь в конце месяца, — отрезал тот.

— Ты издеваешься? Мне она сейчас нужна.

— Рабочий день, между прочим, еще не закончился. Так что пусть твои однорукие бандиты подождут.