Битвы и приключения

— Лучше и не спрашивайте! — отвечали бездельники. — Как бы он случайно не услышал, что о нём говорят! Зовут его Хасан-Силач, повелитель молний. Как заревёт — тучи собираются. Как скажет им: «Гремите и сверкайте!» — молнии с неба так и сыплются. Ох, боже, а до чего же страшно, когда Хасан-Силач разгневается! Вот почему слова ему наперекор никто сказать не смеет. Что ни пожелает Хасан-Силач, всё ему подавай! Барана пожелает — отдайте ему барана! Телёнка захочет телёнка ему давайте! Волов ваших потребует и их отдайте! А то как пошлёт молнии — от вас да от волов ваших одно воспоминание останется. Всё разнесёт в пух и прах!

— Ай-ай-ай! — качали головой простодушные люди. — Не дай бог с ним столкнуться да встретиться!

Уйдут бездельники. А на другой день лентяи тут как тут.

— Слушайте, пастухи, — затараторят они, словно от страха. — Послал нас грозный господин и повелитель молний. Слыхали о нём?

— Слыхали, слыхали, как не слыхать! — И добродушных людишек дрожь пробирает. — Говорите скорей, зачем он вас послал?

— Послал он нас за самым жирным бараном. Уж очень ему захотелось жирной бараньей яхнии[5]. Давайте лучше, а то рассердится да как нашлёт молний — ни человек, ни овца не уцелеют!

И отдавали запуганные пастухи и пахари кто барана, кто теленка, кто цыплят да белые пышные хлебы.

С богатой добычей возвращались лентяи и бездельники к Кел-Хасану. Одни костёр разводят, другие барана свежуют, третьи угощенье готовят. Наполнят тарелки, накормят главного лентяя, что в тени валяется, да и сами до отвала наедятся.

Ест Кел-Хасан вкусное мясо, заедает белым пышным хлебом, пока живот не раздуется. Тогда скажет: — «Ох!» — и опустится на мягкую подушку.

А лентяи да бездельники всё твердят без конца:

— Слава повелителю молний! Самому сильному! Самому-самому грозному! Самому-самому-самому непобедимому!

Кел-Хасан слушает эти похвалы, пока не заснёт. А как заснёт, видит сны. Сам он во сне большой-большой, выше туч. Крикнет — они и вправду собираются, как стада чёрных буйволов, и молнии ударяют, куда им Кел-Хасан указывает. Горят города и селения, падают вековые деревья, и всё живое в ужасе кричит:

«Постой, Хасан-Силач! Подожди греметь да бушевать! Чего ты хочешь? Всё тебе отдадим! Добро, жизнь — всё! Рабами твоими станем! Дворцы тебе понастроим! Самых прекрасных дочерей своих в твой гарем пошлём! Только остановись, не бушуй!»

И Кел-Хасан во сне останавливал молнии. Порабощённые люди принимались строить великолепнейшие дворцы, отдавали ему прекраснейших дочерей. Кел-Хасан во сне блаженно улыбался, а лентяи и бездельники тихонько перешёптывались:

— Наверно, приятный сои видит…

А как Хасан проснётся, опять начинают кланяться:

— Ах, какой ты сильный! Ах, какой ты грозный!

Слушал Кел-Хасан льстивые уверения своих прихлебателей, видел приятные сны да вдруг в один прекрасный день взял да и поверил и лести и спам.

«А что, — сказал он себе, — ведь я и в самом деле силён! И в самом деле грозен! И в самом деле повелеваю тучами и молниями!»

Встал и решил сам испробовать свою силу. Шёл, шёл и повстречал пастушонка.

Пастушонок маленький, да удаленький, с большой палкой в руках.

— Послушай, — крикнул ему Хасан, — дай-ка мне сейчас же самого жирного барана!

— А это почему? — нахмурился пастушонок.

— Потому что мне хочется жирной яхнии из баранины.

— Раз хочется, — ответил с ухмылкой пастушонок, — купи стадо, откорми баранов, заколи их да и готовь себе яхнию, сколько душа пожелает.

— А я хочу твоих баранов!

— Мало ли что ты захочешь, а я вот не дам, — продолжал посмеиваться пастушонок над Кел-Хасановыми прихотями.

— Послушай! — рассердился Кел-Хасан. — Сейчас же давай, а то…

— Что-о-о? — Пастушонок отскочил и крепко сжал палку. — Убирайся подобру-поздорову, пока я тебя не прогнал!

— Как? — изумился теперь уже Кел-Хасан. — Ты хочешь драться? Со мной связываешься? Не хочешь по своей воле отдать баранов, да? Где же это видано, где же это слыхано такое безобразие? Разве ты не знаешь, что я привык есть чужое? Видишь это огромное брюхо? — И Кел-Хасан похлопал себя по толстому животу. — Уж не думаешь ли ты, что я сам для него пищу добывал? Или ты, несчастный, хочешь, чтобы моё брюхо похудело?

— Вот сумасшедший-то! — удивился пастушонок. — У него брюхо большое, и я поэтому должен отдать ему своего барана! Иди-ка ты своей дорогой, оставь меня в покое, мне стадо пасти нужно!

— Сейчас же дай барана! — завопил Кел-Хасан.

— Я тебе сейчас покажу! — И пастушонок замахнулся палкой.

— A-а, со мной драться? Со мной? — трясся от возмущения Кел-Хасан. — Да ты знаешь, кто я?

— Вижу, кто ты: грабитель! — отрезал пастушонок.

— Я прославленный повелитель молний Хасан-Силач!

Оторопел пастушонок, да только не от страха, а от удивления. Неужели этот толстяк, этот человечек и есть Хасан-Силач? И этот грабитель отбирает у людей скотину и хлеб да ещё заставляет дрожать от страха?

— Так, значит, это ты Хасан-Силач? — прошептал пастушонок.

— Я! Я! — обрадовался Хасан-Силач. — Я грозный повелитель…