Битвы Ренессанса

И вот, при Леньяно в 1176 эти прекрасные орки сталкиваются с пехотой. Малочисленной. Не рыцарской. И не могут сломить её сопротивление. Не удивительно, что битва при Леньяно стала столь знаменита.

Изменила ли неожиданная стойкость итальянской пехоты стратегический расклад и рисунок войны? Нет. Просто, для людей, чей круг интересов включал в себя массовые убийства, добавился еще один нюанс к множеству других, которые нужно учитывать на войне.

Проиллюстрировать это нам поможет битва при Кортенуова, в далеком 1237-м году. Со стороны Священной Римской Империи у нас выступает Фридрих II, человек о котором можно написать пять книг, несомненно гениальный стратег, тактик, политик, и абсолютно точно «неправильный» рыцарь. Все было очень плохо, его совсем не любили и было за что. Так, например, он взял Иерусалим… Без боя! Заключил выгодный мир с египетским султаном и получил в нагрузку еще и Вифлеем с Назаретом. Не вырезав ни единого врага! Последнюю фразу следует читать, возмущенном внутренним голосом.

В общем, надо ли говорить, что за такие, противоречащие рыцарской морали поступки, явно продиктованные здравым смыслом, он получил от папы несколько титулов, вроде гонителя церкви и еретика, атеиста, антихриста или зверя Апокалипсиса. Ну и пару отлучений от церкви, конечно.

На картине битва при Кортенуова, вроде как с оглядкой на археологию и источники.

Фридрих II, как и Барбаросса, требовал от итальянцев простых и понятных вещей — распустить лигу, признать права императора и предоставить войска для крестового похода. Итальянцы, со свойственной им ловкостью в государственных делах, ответили решительным отказом и собрали Вторую Ломбардскую Лигу. Первая к тому времени совсем развалилась, пора было делать её заново. Даже хорошо, что Фридрих II напомнил.

После битвы при Леньяно сменилось два поколения и три императора, в Италии постоянно бушевали войны между папами и императорами, было множество сражений. Трудно сказать, кто побеждал чаще, но несомненно — общество было сильно милитаризировано.

Силы Фридриха Второго вдвое превышали силы Барбароссы при Леньяно. И в этот раз, пешие контингенты считают куда внимательнее, с указанием подробностей. Так, источники утверждают, что Фридрих привел с собой неких «сарацинских лучников» именно как противоядие от итальянской городской пехоты.

Сражению предшествовали маневры. Войска Второй Ломбардской Лиги встали в узком месте, на выгодных позициях, еще и дополнительно их укрепили. И, конечно же, у них было карроччо. Фридрих притворился, что не принял сражения и уводит армию. Итальянцы поверили, снялись с удобных позиций и двинулись вслед за ним. Однако, в результате, Фридриху удалось застать их на марше, ориентируясь по дымовым сигналам от своих лазутчиков.

Войска Второй Ломбардской Лиги успели встать у подножия гор, опираясь одним флангом на скалы, другим на быструю горную реку.

Считается, что итальянцы превосходили армию Фридриха численно в полтора раза.

Армии Фридриха пришлось проделать долгий путь и к месту битвы они вышли незадолго до заката. Тем не менее, рыцари Фридриха атаковали. Итальянская кавалерия была смята и бежала. Итальянская пехота сплотилась вокруг карроччо. Не совсем ясно, насколько упорна была битва, и насколько успешны действия «сарацинских лучников», ясно одно — до заката итальянцы стояли. Однако, несомненно, обстрел они перенесли тяжело. Потому что, уже ночью, их боевой дух иссяк, и итальянское войско потихоньку начало дезертировать. В конце концов полностью обратившись в бегство.

На следующий день Фридрих II организовал преследование. Множество солдат Второй Лангобардской Лиги было убито, до пяти тысяч захвачено в плен, среди пленных много видных и важных персонажей. Короче, разгром.

В захваченный карроччо впрягли слона, а к самой знамённой повозке был прикован предводитель итальянской армии, которого настигли и поймали, Тьеполо. Тьеполло, видимо, был не из благородных, потому как чуть позже он «был повешен в Трани на высокой башне у берега моря». Захваченные во время преследования в большом количестве прочие видные пленники «погибли под пытками или в мрачных застенках». Карроччо был отправлен в Рим, где колесница заняла почётное место в Капитолии, как символ имперского могущества, и в качестве намека римскому папе. Как тонкое издевательство и зловещее напоминание папе, что сила оружия может объяснять волю господа как минимум не хуже, чем латынь, звучащая с церковных кафедр.

Глава 4 Дела семейные и битва при Дезио 1277