Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии

Нацистская система породила некоторые странные побочные продукты. Немец, имеющий врожденное стремление к порядку и организации, больше, чем кто-либо другой, склонен к ведению записей. Но в ходе последней войны на свет появилось особенно много бумаг. В старой армии было принято писать короткие приказы, оставляющие исполнителям большую свободу. В последней войне ситуация изменилась, свобода начала все больше ограничиваться. Теперь в приказе следовало описать каждый шаг и все возможные варианты развития событий – только так можно было уберечь себя от взыскания. Отсюда и увеличение количества и длины приказов – что шло вразрез с нашим предыдущим опытом. Напыщенный язык приказов и изобилие превосходных степеней прилагательных в корне противоречили строгому старому стилю, основными достоинствами которого являлись точность и краткость. Однако наши новые приказы должны были оказывать пропагандистское, стимулирующее воздействие. Многие приказы фюрера и командования вермахта дословно воспроизводились в приказах нижестоящих органов. Только так можно было быть уверенными, что, если дела пойдут не так, как хотелось бы, нас не смогут обвинить в неправильной трактовке приказов вышестоящих лиц.

Условия принуждения в Германии при нацистах были почти такими же, как в России. Я часто имел возможность убедиться в их схожести. Например, в самом начале русской кампании я присутствовал на допросе двух высокопоставленных русских офицеров, взятых в плен в Смоленске. Они дали понять, что были совершенно не согласны с планами командования, но были вынуждены исполнять приказы, чтобы не лишиться головы. Только в подобных обстоятельствах люди могли говорить свободно – в тисках режима они были вынуждены повторять чужие слова и скрывать свои мысли и убеждения.

У национал-социализма и большевизма есть много общего. Во время одной из бесед в узком кругу, на которой присутствовал генерал Гальдер, фюрер признался, что очень завидует Сталину, проводящему более жесткую политику по отношению к непокорным генералам. Кроме того, Гитлер много говорил о проведенной перед войной чистке командного состава Красной армии. В заключение он заметил, что завидует большевикам – они имеют армию, насквозь пропитанную их собственной идеологией и поэтому действующую как единое целое. Немецкие же генералы не обладали фанатичной преданностью идеям национал-социализма. «Они по любому вопросу имеют свое мнение, часто возражают, а значит, не до конца со мной».

В ходе войны Гитлер нередко высказывал подобные мысли. Но ему все же были необходимы старые профессиональные военные, которых он втайне презирал, вместе с тем не мог без них обойтись, поэтому старался как можно более полно контролировать. Многие приказы и рапорты того времени имели как бы два лица. Сплошь и рядом подписанный документ не отражал действительного мнения человека, его подписавшего. Просто человек был вынужден это сделать, чтобы избежать хорошо известных тяжелых последствий. Будущие исторические исследователи – психологи и ученые – непременно должны помнить об этом особенном явлении».

Наступление на Кавказ

Наступление 1942 года было весьма своеобразным даже по своему первоначальному замыслу. Оно должно было начаться с линии Таганрог – Курск. Ее правый фланг – на Азовском море – располагался вблизи Ростова-на-Дону, а левый – в Курске – находился на 100 миль западнее. Наступление планировалось вести именно от этого «тылового» фланга. Целей было две – Кавказ и Сталинград, причем движение на Сталинград планировалось только в защитных целях, чтобы обезопасить фланг основного наступления на Кавказ. Взятие Сталинграда было намечено исключительно для решения этого стратегического вопроса.

Тот факт, что Сталинград не являлся главной целью немецкого наступления, вероятно, удивит многих. Ведь тем летом – решающим летом войны – название этого города было на устах не только у русских, но и у американцев, англичан, французов… Люди самых разных стран чувствовали, что их судьбы неразрывно связаны с этим непокоренным городом.

Подробнее о битве за Сталинград рассказал Клейст. «Взятие Сталинграда являлось для нас второстепенной задачей. Этот город просто-напросто был удобным местом, расположенным в «бутылочном горлышке» между Волгой и Доном. Там легче всего было заблокировать ожидаемую с востока атаку русских войск по нашему флангу. Вначале Сталинград был для нас только названием на карте». Блюментрит добавил: «Гитлер первоначально планировал пройти севернее Сталинграда в тыл русских армий под Москвой, но его разубедили, доказав, что такой план грешит излишним честолюбием. Кое-кто из ближайшего окружения фюрера поговаривал о предстоящем наступлении на Урал, но это уж точно было чистейшей фантазией.

Даже в том виде, в каком он был разработан, план представлялся весьма опасным, а в процессе его реализации стал еще более угрожающим.