Битвы цивилизаций

Структура сочинений Плутарха понятна. Греция представляла собой идеальный материал, в сравнении с которым можно более или менее объективно и разносторонне показать преимущества великого Рима, его достоинства. Предпочтение отдано римлянам, ибо те оказались сильнее и эффективнее не только на войне, но и в государственном управлении, в геополитике… И дело тут не только в преклонении перед силой, хотя и это играет роль, но и в уважении к истории… Историческую правомерность завоевания Греции Римом отмечал и Полибий, хотя, возможно, в таком подходе историка нашли отражение и тактическо-коньюнктурные моменты. С. Аверинцев в работе «Плутарх и античная биография» предполагал, что если бы Плутарх написал только биографии великих греков, то это могло бы быть истолковано иными как выпад против Рима, и совсем другое дело, когда каждому греку противопоставлен alter ego, великий римлянин. В любом случае Рим – наследник Греции. В дальнейшем перечень героев «Сравнительных жизнеописаний» стал своего рода каноном великих мужей греко-римской древности, где читателю были предложены нравственные образцы для подражания.

Плутарх

Плутарх создает новый тип биографии – биографию как моралистико-психологический этюд. Это имело историко-литературные и историко-культурные последствия для Европы нового времени. Концепция канона великих людей была с жадностью воспринята родившимся в XVIII–XIX вв. историческим сознанием европейских наций, отсюда характерные заглавия – «Немецкий Плутарх», «Французский Плутарх», «Плутарх для дам» и т. д. Влияние Плутарха видно и в романах – от «Принцессы Клевской», «Манон Леско», «Тома Джонса», «Вертера», «Давида Копперфилда» до «Анны Карениной» и «Жан Кристофа». По словам О. Мандельштама, «мера романа – человеческая биография или система биографий». Вспомним, что шекспировские «Кориолан», «Юлий Цезарь» и «Антоний и Клеопатра» являют собой не что иное, как гениальную инсценировку трагедий Плутарха. Херонейский мудрец в этих произведениях дал ключ к пониманию роли личности.

Конечно, был еще один достойнейший соперник у римлян, это Александр Великий. В этой связи стоит упомянуть и о римской депутации к Александру Македонскому… Д.В. Бубнов считает, что это посольство позволяет раскрыть первые шаги римской дипломатии, но и, что гораздо важнее, помогает понять и оценить отношение римлян ко всему тому, что назовут эллинистическим миром, «в тот период, когда Рим еще находился в начале пути к мировому господству». Известием о посольстве римлян в Вавилон к Александру мы обязаны Клитарху. Текст сообщения сохранил и донес до нас Плиний Старший. Говорят, Александр предсказал римлянам их будущую мощь. Арриан, говоря о планах дальнейших предприятий царя, сообщает, что тот намеревался якобы совершить поход в Сицилию, так как его начали беспокоить распространявшиеся слухи о римлянах. Ливий, приводя сравнение сил и возможностей Александра и римлян в случае возможной войны, высказывался в том смысле, что в Риме в то время не слыхали даже и имени великого завоевателя. Излагая сведения о римском посольстве, Арриан осторожнее в суждениях и лишь на основании молчания о послах и римских, и наиболее авторитетных с его точки зрения греческих авторов (Птолемея и Аристобула), имея в виду свободный дух Римского государства, приходит к выводу о невероятности упоминаемого события. Арриан и Ливий не находят подтверждения достоверности известия о посольствах в римских источниках. Римский историк Ливий говорит, что нельзя даже сравнивать успехи человека, которому сопутствовала удача в течение нескольких лет, «с деяниями народа, воюющего уже четыре столетия». Ливий, ставивший вообще невысоко способности азиатов к войне, писал: «И будь даже начало похода успешным, все равно не раз бы пришлось Александру, вспоминая персов, индийцев и смирную Азию, признать, что до сих пор ему доводилось воевать с женщинами. Именно это, говорят, промолвил эпирский царь Александр, когда, смертельно раненный, сравнил поход этого юноши в Азию со жребием, выпавшим на его долю». И. Дройзен приходит к заключению, что делегация Рима к Александру вполне могла иметь место. Эта аргументация была повторена и Дж. Р. Гамильтоном, сделавшим тот же вывод. И это говорит о многом. По крайней мере ясно, что эти два центра силы рассматриваются в истории как равновеликие.

Конечно же, и нам не миновать Рим, который является самым ярким и самым величественным памятником западной цивилизации. По сути дела, мы говорим – Европа, подразумеваем – Рим, говорим – Pax Romana, подразумеваем – Pax Europea! Это единственная всемирная империя, точнее говоря, всеевропейская империя, которой в момент наивысшего ее подъема никто не мог сопротивляться (ни Карфаген, ни Сирия, ни Египет, ни Митридат, ни иудеи). Рим – древняя объединенная Европа во всем величии могущества, в блеске славной, неувядаемой культуры. И, конечно, философ Ш. Монтескье был прав, призывая нас не пропускать ничего из того, что «может послужить к познанию духа римского народа».

Капитолийская волчица