Битвы волков

Аиша – странно, но православную христианку зовут, как супругу Пророка Мухаммада – снайпер. В гражданской жизни она учитель математики, возможно, отсюда у нее терпение и умение считать в уме. Терпение нужно, чтобы справляться с учениками. Умение считать, чтобы быстро вычислять нужную поправку – девяносто процентов местных стрелков не знают слова «поправка». Она пользуется двумя типами оружия – либо это «РПК74 5,45» со снятыми сошками, оптическим прицелом и полностью убирающим вспышку пламегасителем, или «МЦ116 М». Последняя – довольно редкая винтовка, она создана на основе спортивной. Проиграла конкурс на снайперскую винтовку для Российской армии ижевской «СВ-98», но выпускается серийно. Ее приняли на вооружение несколько небольших стран, таких, как Белоруссия, Сирия и Йемен. В числе прочего она питается от магазина «СВД», что очень удобно, но она намного точнее «СВД», вполне может уверенно поражать цели на шестьсот – семьсот метров, а вести беспокоящий обстрел с высокой вероятностью попадания, а может и до тысячи. Аиша с нами, потому что мы ей доверяем и потому что я привез ей подарок – ночной прицел новосибирского производства третьего поколения и глушитель. Этот прицел и глушитель должны позволить ей зачистить от снайперов прилегающую территорию и дать нам возможность перебраться через нейтралку – нейтральную зону, а потом вернуться назад.

Аиша сидит напротив меня. Она сделала себе новую прическу каре, как у Мирей Матье, и утром она спрашивала, нравится ли мне. Я сказал, что нравится. На ней – не менее ста пораженных целей, включая девятнадцать вражеских снайперов. Или тех, кто тут считает себя снайперами. В основном это просто ублюдки, которые берут винтовку с оптическим прицелом, сидят на стуле перед дыркой в стене и тупо стреляют во все, что движется. Убить таких – оказать большую услугу человечеству…

Аиша обычно прикрывает лицо куфией или надевает маску – она достаточно осторожна и не любит, когда кто-то видит ее лицо. Однажды ей удалось выбраться с позиции, надев мусульманскую одежду – комплект всегда лежит в ее рюкзаке. Она прекрасно знает, что с ней будет, если она попадется – боевики ненавидят снайперов, а если против них воюют женщины, они просто звереют. Будут долго насиловать, потом посадят на кол или разорвут машинами. А видео выложат в Ютьюб.

Не лучшая участь ждет и меня, если я попадусь. Но я не попадусь. У меня с собой постоянно взрывное устройство, из-за этого сирийцы относятся ко мне с опаской и называют «шахид». Сдаваться в плен я точно не собираюсь.

А пока мы сидим. И пьем чай. Утром я смотрел Интернет – бомбежки начнутся со дня на день, так обещают мировые лидеры. Что тогда будем делать? Не знаю. Наверное – выбираться отсюда. Или останемся с сирийцами до конца. Я еще сам не решил. По идее я должен буду вернуться. Но сердце подсказывает остаться. Если начнется наземное вторжение с Иордании, а экспедиционные силы морской пехоты уж там, то мне составит большое удовольствие погибнуть в бою с американцами, забрав нескольких из них. В конце концов я тоже снайпер, и очень неплохой.

Нет, я не ненавижу американцев. В жизни это нормальные люди. Проблема в том, что они приходят туда, куда их не зовут, и делают то, о чем их не просят. Если их не остановить здесь, рано или поздно они придут и к нам. Просто потому, что могут прийти. Могут – значит, придут.

Или пришлют отморозков отсюда. Улицы – в надписях баллончиком, много на русском. Русскоязычных боевиков здесь – несколько тысяч, здесь есть целые подразделения, в которых язык общения русский, а не арабский. Надписи на стенах – сегодня Дамаск, а завтра Русня[12] – оптимизма не внушают…

На столике – с него мы вытерли кирпичную пыль – звонит телефон. Рашид отвечает.

– Проводник здесь…

Аиша резко встает и привычно прикрывает лицо куфией.

– Я пойду на позицию.

– С богом.

– С богом.

Она никогда не остается в таких случаях.

Я тоже встаю. Одно из правил выживания на войне – не выделяйся среди остальных – я соблюдаю: на мне либо форма сирийской армии, либо коммерческая форма, которую носят боевики – им ее подбрасывают в качестве гуманитарной помощи, форма еще с восьмидесятых, с европейских складов. Сейчас мне надо переодеться, у меня в рюкзаке – обычный бундесовский флектарн, дешевый и прочный. У него короткие и рукава и штанины, но это удобно, не путаешься в рукавах, и низ брюк не пачкаешь, и не цепляется ни за что…

– Там чисто?

– Да.

Не веря, проверяю фонариком. Это совмещенный санузел – ванная и туалет. Метров шестнадцать… широко тут жили. Туалет тут арабский, без унитаза – просто углубление в полу. Вместо кувшина с изогнутым носиком смыв, но вода стекает прямо по желобу в стене, без трубы. Не знаю, почему так…