Битвы, выигранные в постели

Гайнцу Зауттерлину часто указывали, какие именно документы необходимы КГБ. Когда хотели выйти на связь с ним, в назначенный час радио Москвы передавало особые позывные — танго «Московские ночи». На следующий день после этого он должен был подойти к одному из нескольких заранее оговорённых «почтовых ящиков».

«Почтовые ящики» представляли из себя неприметные места, где инспектора КГБ оставляли или получали послания. Такой «ящик для посланий» мог представлять из себя отверстие в стене, пустую трубу в ограждении или дупло в упавшем дереве. Зауттерлин забирал свои инструкции, а взамен оставлял катушку необработанной плёнки. Если же особых указаний не поступало, то Леонора, кодовое имя которой в КГБ было Лода, приносила домой что-нибудь на свой вкус. Из тысячи выкраденных ими документов пятьдесят имели непосредственное отношение к тайнам НАТО, а почти тысяча проходила под грифом высшей секретности.

Разнообразие материалов, которыми завладел Зауттерлин, было перечислено западной разведке начальником Зауттерлина, Евгением Рунге, после его бегства на Запад в 1967 году. «Они копировали досье дипломатов и функционеров министерства иностранных дел, тем самым обеспечивая идеальную почву для создания в последующем ловушек или шантажа. Благодаря Лоде мы в КГБ заранее знали время, когда последует приказ о начале расследования германской контрразведкой в отношении наших агентов или агентов Германской Демократической Республики. Мы получали копии всех посланий министра иностранных дел, проходящих через стол Лоды по пути в кабинет шифровки. Таким образом мы могли изучать дипломатические отчёты из-за границы. Зачастую мы читали их в Москве раньше, чем герр Герхард Шрёдер, германский министр иностранных дел, получал возможность прочитать их в Бонне!»

Более шести лет сфотографированные документы регулярно прибывали на площадь Дзержинского. КГБ получил доступ ко всем главным оборонительным замыслам НАТО и Западной Германии. Так были открыты секретные местоположения ракет НАТО и детали эвакуационных планов на случай советского вторжения в Европу.

Понятное дело, некоторые материалы дублировались сообщениями из других источников. Но какой же шеф разведки будет на то жаловаться? Наоборот, появлялась возможность перепроверить информацию, убедиться в надёжности источника, в том, что агентов не вынудили переметнуться на другую сторону и слать в центр фальшивки.

И всё-таки постепенно в изощрённых умах офицеров Первого Главного управления КГБ созрело подозрение. Уж больно успешно действовали Зауттерлин и Лода. Сомневающиеся сотрудники полагали, что служба безопасности Западной Германии вовсе не так некомпетентна, как её представляет Зауттерлин. От Евгения Рунге потребовалось всё его влияние, чтобы Зауттерлина и его жену оставили в покое.

Сам Рунге тем временем всё больше разочаровывался в своей роли наставника шпионов и советского гражданина. Своими силами и талантом он создал две основные шпионские организации в Западной Германии: помимо Зауттерлинов, на него работали шпионы во французском посольстве в Бонне. Рунге казалось, что его усилия не оценены по достоинству. Всё, что он получил от Москвы за напряжённый труд, — упрёки и подозрения. Во время работы на Западе он вкусил совсем другой жизни и теперь размышлял над перспективой оказаться в конце концов в почётной отставке с жалкой пенсией от КГБ. В результате этих размышлений, переживаний, сомнений и из страха, что начальство начнёт подозревать его самого, Рунге сбежал на Запад.

Итак, внешне ничем не примечательный мужчина среднего роста тридцати восьми лет, с умными карими глазами и коротко стриженными каштановыми волосами представлял любопытный тип человека, ставшего наставником шпионов и, конечно, весьма заинтересовал западные разведки.

Рунге родился в немецкой семье на Украине в 1928 году. Оказавшись на службе в Советской Армии, он стал переводчиком, а в 1949 году перешёл в разведку. Получив предложение обосноваться на Западе в качестве нелегала, он принял его, и три года, начиная с 1952 года, проходил обучение. Ему дали документы на имя Вилли Кунта Каста и обеспечили новым местом рождения — померанской деревушкой Дудиново, местностью, которая отошла от Германии к Польше после 1945 года. Проведя две недели в Дудинове с целью ознакомиться с «детскими воспоминаниями», Рунге затем отправился в Москву обучаться шпионской работе. Оттуда его отправили в Лейпциг, затем в Галле в Восточной Германии и, наконец, в Мюнхен и Франкфурт для повышения квалификации.