Битвы, выигранные в постели

Над тёмной как смоль водой замигали сигнальные фонари, и к берегу подгребла шлюпка. Два часа спустя после высадки отряд рейдеров и их добыча уже пересекали Ла-Манш в катерах.

По прибытии девушек, в большинстве своём страдавших морской болезнью, отвезли в Лондон и допросили в военной разведке. Успокоившись, они подтвердили предыдущие донесения. Антигитлеровскую фракцию в штабе Роммеля поддерживал военный губернатор Франции генерал-фельдмаршал Карл Хайнрих фон Штульпнагель.

До самого вторжения в Европу девушки оставались военнопленными, после чего их вернули во Францию. Но все упоминания об этой необычной операции были вычеркнуты из официальной истории Второй мировой войны.

После войны работающие на СИС проститутки в Германии и Австрии принялись выведывать в постелях секреты у русских солдат, но ценность такой информации оказалась минимальной. Британцы, во всяком случае, без энтузиазма относились к таким операциям. А вот французы делали на них значительную ставку, и, по словам одного из знающих людей, одно время более четырёхсот работавших на французскую военную разведку проституток «вовсю вкалывали, лёжа на спинах в Венском лесу».

ВЫНУЖДЕННОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО ЭЖЕНА РУССО

С юных лет Эжен Руссо оказался в армии и к 1939 году дослужился до звания капитана. После завершения Второй мировой войны он оставил службу и стал клерком в Институте статистики. Его познания в области изучения статистики привели к сотрудничеству с вновь созданным Управлением по основным наукам и исследованиям, которое стало частью французской секретной службы.

В начале пятидесятых годов он обосновался в Белграде, став координатором шпионской сети французов в Югославии. Должность секретаря военного атташе давала ему дипломатический иммунитет и возможность привезти с собой семью. Его первая жена умерла во время войны, оставив ему растить шестерых детей. После войны он женился второй раз и обзавёлся ещё двумя детьми. В Белграде его старшая дочь, шестнадцатилетняя Моник, была принята на службу в посольство и стала помогать отцу.

Югославская контрразведка вскоре раскрыла деятельность Руссо и с помощью КГБ стала готовить контроперацию против француза. Изучив досье Руссо, решили воздействовать на отца через его дочь Моник, невинную, юную и привлекательную. Было решено скомпрометировать её и через неё надавить на отца.

Для соблазнения шестнадцатилетней девушки был выбран «стервятник», смазливый юноша-цыган, обученный технике совращения югославской разведкой. Знакомство Моник и цыгана трудностей из себя не представляло, и вскоре, согласно данным французской разведки, они стали любовниками. Поскольку Моник понятия не имела о противозачаточных средствах, вскоре она забеременела. Страшась реакции отца, она умоляла друга помочь ей. Тот согласился, и под предлогом короткого отпуска Моник отправилась в клинику. Она, конечно, и представить себе не могла, что всё случившееся, включая и аккуратно организованный аборт, являлось частью секс-шпионской операции.

В квартире её друга стояло двухстороннее зеркало и скрытая камера. Моник сфотографировали и в процессе занятия любовью, и позднее, во время проведения аборта, в клинике. Затем фотографиями воспользовались, чтобы заставить её шпионить в пользу Югославии. Надавили и на самого месье Руссо, дабы заставить его стать предателем.

Операция удалась, и французская служба безопасности пребывала в неведении довольно долгое время. Только в конце шестидесятых годов, когда некий агент югославской разведки перебежал на Запад и сдался американцам, измена выплыла наружу.

ЦРУ передало эту информацию SDECE, которая бросила на это дело одного из самых опытных офицеров службы безопасности, капитана Андре Камю. Он несколько недель следил за Руссо и записывал его телефонные переговоры в надежде отыскать какие-либо доказательства, но безрезультатно. Камю слетал в Лос-Анджелес, чтобы помочь ФБР в беседе с Моник, которая к тому времени вышла замуж за американского кондитера и стала гражданкой США. Она сообщила, что признаёт факт ловушки и передачу секретной информации югославской разведке как плату за молчание.

Поскольку Моник была иностранкой и с момента совершения преступления прошло десять лет, она могла давать такие признания без страха за последствия. Но Моник решительно отрицала участие в шпионаже отца. Камю вернулся в Париж и всё же арестовал Руссо.

После тридцати восьми часов непрерывного перекрёстного допроса Руссо сдался. Он признал, что его шантажировали, добиваясь измены. Он сообщил, что передавал секретную информацию югославам, а позднее снабжал коммунистов и ещё более секретной информацией, когда работал французским послом в Алжире. Камю, удовлетворённый признанием, позволил вернуться Руссо домой в сопровождении эскорта.