Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921

Шамиль знал, как возбуждать в мюридах энтузиазм и фанатизм, однако его пуританизм и требование полного подчинения и жертвенности отталкивало от него простых селян, не входивших в число избранных, но которые должны были терпеть поборы мюридов и наказания русских. Кроме того, радикализм Шамиля вызывал неприязнь у могущественных беков Дагестана, многие из которых, будучи изгнанными из своих домов мюридами, стали искать защиты у русских. Постепенно движение мюридов, зародившееся в Дагестане, стало находить все больше сторонников в Чечне, где естественный примитивный коммунизм отвечал эгалитарным принципам имама.

В Стамбуле движение Шамиля было понято неправильно. Турки считали его детищем своей собственной политической пропаганды и не понимали мистических аспектов мюридской ереси. В британских кругах газават Шамиля расценивался как национальная и политическая борьба против Российской империи, сходная с различными антиимпериалистическими движениями в разных частях Европы и Ближнего Востока, которые в то время вызывали симпатию и энтузиазм у английских либералов. Отдельные личности, которые поддерживали дело черкесов, лелеяли надежды, что можно будет координировать оба движения в западных и восточных районах Кавказа. Путешественники Лонгворт и Белл совершили несколько поездок на побережье Черкесии, где завязали отношения с вождями племен и (совершенно напрасно) лелеяли надежду, что британское правительство начнет оказывать им материальную помощь и дипломатическую поддержку. Был организован тайный подвоз оружия и боеприпасов из Трабзона, а некоторые влиятельные турки вместе с британскими тюркофилами вроде Дэвида Уркварта[26] создали в Стамбуле Черкесский политический центр, во главе которого встал некий Сефер-бей, получивший образование в России. Турецких мулл, совершенно не знавших местные условия, отправили проповедовать газават среди черкесов.

В 1837 г. вожди черкесских племен, вдохновленные, вероятно, недавним визитом Лонгворта и Белла, отправили русским властям на Кубани ультиматум. Они требовали прекращения работ на новой укрепленной линии, которая строилась от Ольгинского моста на Кубани до Геленджика и после своего завершения должна была окружить все северо-западные земли черкесов.

В то же время император Николай I решил принять энергичные меры, которые должны были положить конец Кавказской войне. Осенью 1837 г. он проехал по своим кавказским владениям: высадился сначала в Геленджике, а потом – в Редут-Кале, откуда отправился в Кутаиси, Тифлис и Ереван. Шамилю было послано приглашение явиться ко двору императора в Тифлисе, чтобы получить царское прощение. После некоторых раздумий имам отклонил это предложение, отказавшись получить личное спасение, поскольку идея газавата запрещала прекращать борьбу. Следующей весной генерал граф Граббе получил приказ императора взять оплот Шамиля в Ахульго и положить конец движению мюридов.

На Западном Кавказе уже начались полномасштабные военные действия согласно плану, составленному Паскевичем семью годами ранее. В июне 1837 г. в Адлере, в устье реки Мзымта, высадились 3 тыс. солдат с 16 орудиями. Одновременно русские продолжали строить крепости на побережье Черного моря южнее Геленджика.

В апреле и мае 1838 г. сильные русские соединения были высажены в Сочи и Туапсе, где после нескольких стычек с черкесами началось строительство фортов. На следующий год основные бои шли между Геленджиком и Туапсе, где в долинах Шахе и Псезуапсе располагалось много богатых черкесских селений. В устье Шахе воевала целая пехотная бригада, которую поддерживали моряки и казаки. Все эти войска понесли крупные потери. Тем не менее русские продолжали строить форт Головинск, а также несколько других крепостей на побережье между Геленджиком и Адлером. Сооружение прибрежной Черноморской линии приближалось к завершению, однако последующие события показали, что ее легче построить, чем защитить.

Тем временем Граббе в восточной части Кавказа одержал крупную победу. После 80-дневной осады он взял Ахульго, оплот Шамиля, расположенный в ущелье Анди-Кёйсу. Тем не менее следующей весной (1840) имам, ободренный вестями, пришедшими с Западного Кавказа, снова возобновил свои набеги.

Зима 1839/40 г. оказалась для черкесов очень тяжелой. После двухлетней войны многие процветавшие когда-то селения были разрушены. Казаки увели с собой за Кавказскую линию тысячи голов скота. Все важные пункты на побережье находились в руках русских, и связь с Турцией была прервана. Черкесские земли оказались зажатыми между Кубанью, линией, шедшей от этой реки к Геленджику, и второй линией, проходившей вдоль реки Лабы.