Битвы за корону. Прекрасная полячка

Фу-у, управился, можно приступать к практическим делам. Итак, вначале обоз. Ему надлежало подъехать к Оденпе со стороны Речи Посполитой, а это немалый крюк, следовательно, его отправка в первую очередь. В качестве охранников я подкинул «купцам» половину спецназовцев. Им вместе с «купчишками» надлежало ближе к полуночи угостить караульных, присматривающих за лошадьми, винцом из фляжек, которые Резвана заправила тройной порцией снотворного, а под утро, когда сон самый сладкий, нейтрализовать бодрствующих часовых, буде таковые окажутся, и угнать лошадей. Тихо навряд ли получится, кони непременно заржут, а потому спецназовцы перед угоном должны послать к нам гонца, чтоб известить о начале. Его появление и должно стать сигналом к нашему выдвижению на заранее распределенные огневые позиции.

Атаковать всеми силами было нельзя. Стоит хоть кому-то вырваться из кольца и примчаться с тревожной вестью к Ходкевичу, как гетман немедленно всполошится. Тогда с неожиданным нападением на его войско придется распрощаться, а это крайне нежелательно. Потому пришлось выделить три сотни на дорожные заслоны, отправив их в сторону Юрьева-Литовского. Жаль, но куда деваться.

Для остальных обед был пораньше. Затем послеполуденный сон до самого вечера — ночью поспать не получится. Выдвигаться начали засветло — иначе не успеть. Первая остановка — в пяти верстах, ближе нельзя. Сделав привал, я разрешил подремать — все равно ждать. Сам дождался возвращения разведки, сообщившей, что с прибывшими в лагерь обозниками во главе с Емелей все в порядке, торгуют вовсю. Значит, появление обоза в лагере не вызвало никаких подозрений. Впрочем, оно и понятно — ушлые купцы всегда норовили пристроиться к наступающему войску. Практика обычная, а учитывая, что из-за стремительного продвижения гетмана никакие другие обозы догнать войско не успели, наш встретили на ура — напрасно я беспокоился.

Сама тренировка, как я назвал свою ночную атаку, подразумевая, что основное грядет под стенами бывшего Дерпта, тоже прошла успешно. По прибытии гонца от Засада пешие стрельцы со всех трех сторон стали незаметно приближаться к вражескому лагерю. Едва угоняемые спецназовцами лошади начали ржать, с флангов вперед выступили мои гвардейцы-пращники, и в безмятежно дрыхнувших вояк одна за другой полетели гранаты. Хорошо, я велел забрать с собой все, что заготовили. Той части, что я выделил для Сапеги, хватило еле-еле.

Среди польско-казачьего воинства мгновенно воцарился хаос, а так как атаковали их только с флангов, вполне естественно было ринуться в бега по прямой, в лесок, где царило затишье. Но оно оказалось обманчивым. Не зря ратники моего Второго особого полка, вместе со стрельцами впрягшись в оглобли, катили телеги со всей полевой артиллерией. Подпустив бегущих поближе, Моргун дал команду «Огонь!». Разрывные ядра, начиненные шрапнелью из мелких, но очень острых железных кусочков, врезались в самую гущу бежавших.

Уцелевшие остановились, не понимая, что теперь им делать и куда бежать. И тут буквально через несколько секунд после пушек по весьма удобным неподвижным мишеням последовал первый дружный залп из полутысячи пищалей. Хаос мгновенно усилился. Большая часть бросилась обратно, принявшись бестолково носиться туда-сюда и не видя выхода из западни, в которую превратился лагерь. Меньшая все-таки попыталась пойти на прорыв, но ее встретил еще один залп. Били в упор, так что до рукопашной дело не дошло — положили всех.

Сапега сделал что мог, собрав подле себя всех уцелевших и изготовившись к сабельному бою, но не тут-то было. Несмотря на, казалось бы, полный разгром, я не считал нужным торопить события, и вплотную никто из стрельцов и гвардейцев к лагерю по-прежнему не приближался, продолжая стрелять с безопасного расстояния. Благодаря ярко пылающим палаткам было светло как днем. Ответные выстрелы раздавались, но беспорядочные и малочисленные, ибо у подавляющего большинства попросту опустились руки. У большинства, но не у тех, кто собрался возле ротмистра. В этом я убедился, когда в небо взлетела красная сигнальная ракета, мы прекратили стрельбу, и я в наступившей тишине предложил всем уцелевшим сдаться в плен, но в ответ услышал… Впрочем, цитировать не стану.

— Фу, как грубо, — разочарованно сказал я. — Дубец, валяй зеленую.