Битые короли

Ролежаев, перепрыгивая через две ступени, вытаскивая на ходу оружие, бежал впереди своих охранников. Лев надеялся на внезапность, ибо Кеша не мог ведать о том, что он уже приближается к квартире. Ролежаев не знал, что происходило внутри, но был убежден, что Кешу нужно смять внезапным напором, не дать времени на сопротивление, иначе от того можно ждать любой подлянки. Этого допустить нельзя.

Лев не думал в эту минуту о спасении Ксении, он думал о собственном спасении.

На мгновение остановился против двери в квартиру, поджидая охранников, а потом вместе с ними ударил плечом в дверное полотно. Дверь легко распахнулась, чего он никак не ждал. Едва удержавшись на ногах, кинулся внутрь, влетел в комнату. И наткнулся на ствол Кеши.

По лицу парня метнулось отвращение:

— Пожаловал за своей смертью!

— Подохни сам! — вскинул пистолет Ролежаев.

Ствол Кеши фыркнул негромко, выбрасывая пулю, а пистолет Льва ударил звуком своего выстрела по стенам квартиры.

Пуля из пистолета Кеши вошла в сердце Ролежаеву, а пуля Льва разорвала горло Кеше.

Два тела рухнули на пол. Тело Льва — беззвучно, тело Кеши — с хрипом и захлебом.

Охранники Ролежаева находились в дверях комнаты, когда раздались выстрелы. Бросились к нему, пытаясь помочь. Но он был мертв. Кеша — тоже. Охранники растерянно переглянулись и, не сговариваясь, отступили к входной двери.

Оперативники подъехали к дому следом за машиной Ролежаева. Сгруппировались и вошли в подъезд. Едва успели подняться до площадки второго этажа, как услыхали звук выстрела. На долю секунды замерли и сорвались с мест. В дверях квартиры столкнулись с людьми Ролежаева.

— Стоять! Полиция! Стволы на пол! — скомандовали им.

Те опешили — откуда полиция? Чего-чего, а напороться на полицию не ожидали. Попятились. Глаза бегали по лицам оперов. Казалось, еще миг, и пистолеты с двух сторон оживут, выбрасывая из себя смерть, но именно в этот миг прозвучал спокойный голос одного из оперативников:

— Не дурите, пацаны, второй выход отсюда — на кладбище.

Наступила короткая тишина, в которой было слышно напряженное дыхание людей. Затем охранники медленно опустили стволы на пол. Подняли руки и вышли на площадку.

Акламин нырнул в квартиру. Остановился над мертвыми телами Льва и Кеши. Опера столпились в дверях. Кто-то спросил:

— Мертвы?

Кто-то присел, проверил пульс, кивнул:

— Готовы. Друг друга грохнули.

Аристарх смотрел на трупы и думал, что конец Кеши закономерен, конец любого убийцы предопределен, но вот Ролежаев как будто был другого поля ягода, промышлял предпринимательством, возможно, не всегда легальным, между тем именно желание больше хапнуть привело его к такому же результату, как и Кешу.

Акламин вздохнул: столько раз ему приходилось встречаться с подобным — и кто знает, сколько раз еще придется встретиться. Он огляделся, не увидел Ксению:

— А где Речерская? Проверьте квартиру!

Опера бросились в другую комнату. Шкаф, смятая кровать, разбросанные по комнате вещи. Не сразу наткнулись на нее. Она, поджав ноги, сидела за шкафом в углу на полу, пристегнутая наручниками к трубе отопления. Лицо было перепуганным, затравленным.

К ней подскочили, расстегнули наручники, подняли с пола.

Ее руки и губы дрожали, она смотрела на лица оперов и ничего не говорила.

В эти секунды она думала только об одном: чтобы ее поведение и внешний вид были убедительными для оперов. Это была концовка ее финальной игры.

По разговорам, какие услышала из другой комнаты, поняла, что Кеша и Ролежаев мертвы. Именно этого она хотела, именно это и произошло. Финальная игра состоялась.

Оперативники посадили ее на стул, принесли стакан с водой. Она выпила и сделала вид, что стала постепенно приходить в себя. Из глаз потекли слезы.

Аристарх сел на другой стул, внимательно следил за нею, а она старательно отводила от него свои глаза. Он ни о чем не спрашивал, но она по его лицу видела, что он ждал ее объяснений.

И Речерская, вздрагивая и всхлипывая, стала рассказывать Аристарху, как неожиданно для нее в квартиру ворвался Кеша:

— Я не слышала, как он вошел. Не знаю, где взял ключ. Ключи были только у меня и у Льва. Но он налетел на меня и стал угрожать пистолетом. Я стала сопротивляться, бросала в него все, что попадалось под руки, из-за этого весь этот бедлам, — провела руками вокруг. — Но что я могла против оружия и мужской силы? Ничего. Он ударил меня и потребовал перевязать его. Я была вынуждена сделать это. Потом он посадил меня в этот угол и пристегнул наручниками к трубе. Отобрал телефон. Ушел в другую комнату, и я слышала, как он звонил Ролежаеву и требовал от того выкуп, угрожал убить обоих. А спустя минут пятнадцать-двадцать были выстрелы и крики. Остальное все вы уже знаете.

Акламин выслушал ее рассказ, какой, в общем-то, выглядел правдоподобно и пока не вызывал каких-либо сомнений в том, что все происходило именно так. После того как она замолчала, он перевел взгляд на оперативника:

— Вызывай криминалистов и прокуратуру.