Битый недобитого везет

По опыту я знала — очень часто случается, что соседи, ставшие очевидцами или просто свидетелями преступления, не всегда охотно делятся своими наблюдениями с представителями правопорядка. Зато вот на контакт с частными детективами, такими, как я, идут весьма легко. Причин этому несколько. Кто-то просто не любит ментов, а потому принципиально не желает разговаривать с ними. Некоторые не доверяют сотрудникам милиции, поскольку, как и я, обожглись уже, попытавшись оказать содействие и помощь следствию, и после этого уже ни в какую не желают рассказывать что-либо операм и следователям, предпочитая отсидеться где-нибудь в стороне, нежели принимать активное участие в расследовании.

Так что у каждого есть свои причины, чтобы не давать каких бы то ни было показаний во время опроса. А я, как лицо почти постороннее, можно даже сказать — неофициальное, имею гораздо больше шансов вызвать человека на откровенность. Кроме того, в моем арсенале есть и такие недозволенные ментам средства воздействия, как элементарный подкуп свидетелей.

Нет-нет, это совсем не то, что вы наверняка подумали. Я никогда не покупаю свидетельские показания. Просто иногда человек более охотно идет на контакт, если ему показать одну-две сторублевые купюры. Тогда у него и память быстрее проясняется, и язык легче развязывается.

Вот так я обычно и действую. И мои методы оказываются куда более эффективными, нежели стандартные ментовские способы.

Положив в бумажник несколько сторублевок, я прихватила также на всякий случай и диктофон — вдруг пригодится? Надев шубу, я вышла из квартиры и спустилась вниз. Всю ночь шел снег, и теперь во дворе лежали изрядные сугробы. Моя «девятка», остававшаяся весь вчерашний день без движения, сегодня скрылась под громадным сугробом. Ее всю занесло, до крыши. Я прикинула, как же теперь мне разгрести весь этот снег, и тут заметила своего соседа сверху, который сейчас откапывал свой «Фольксваген», ловко орудуя лопатой.

Вот и мне ничего не оставалось другого, как вернуться домой за небольшой лопаткой. Я скинула снег сначала с крыши, а потом мягкой щеткой принялась просто стряхивать его на землю. Вскоре уже вокруг моей машины образовался небольшой сугроб. Раскидав снег ногами, я открыла замок и забралась в промерзший за сутки салон «девятки».

Первым делом я завела двигатель и включила магнитолу в ожидании, когда можно будет врубить печку. Закурив, принялась составлять план действий на сегодняшний день. Сейчас я намеревалась направиться к соседям Егора. Необходимо было выяснить, кто и что видел вчера. После этого в зависимости от показаний я решила навестить вдову — то бишь мачеху Егора Веретенева. Вряд ли, конечно, она была в прекрасных доверительных отношениях с пасынком, но тем не менее я не намеревалась игнорировать ее как возможную свидетельницу. Наверняка ее рассказ о семейных взаимоотношениях мог дать мне пищу для размышлений.

Прогрев машину, я расстегнула шубу и осторожно, чтобы не завязнуть в сугробах, выехала со двора. Дорога также вся была занесена снегом, и машины длинной вереницей, словно ленивая гусеница, тащились по ней. Я пристроилась в хвосте этой гусеницы и тихонько стала продвигаться к перекрестку, где мне необходимо было свернуть направо.

Наконец я миновала едва ползущую колонну машин и выехала на более или менее очищенную от заносов дорогу, а потому более свободную. Здесь по крайней мере я смогла разогнаться до шестидесяти километров в час, в то время как на дороге у дома не получалось развить скорость даже сорок километров.

Показался дом Егора, и все вчерашние воспоминания нахлынули на меня с новой силой. Я отогнала неприятные мысли, постаравшись сосредоточиться на вопросах, которые буду задавать соседям.

Припарковав машину во дворе дома Егора, я оставила свою «девятку» мерзнуть на морозе, а сама направилась в подъезд. Поднявшись на четвертый этаж, прикинула, с кого лучше начать.

На этаже находилось четыре квартиры — и так не слишком-то обширное поле деятельности. А с учетом того, что одна квартира — принадлежащая Егору — отпадала сразу, оставалось всего три. Да к тому же дом, судя по всему, был совсем недавно сдан, и поэтому я не исключала возможности, что Егора могли знать далеко не все соседи. Да и этих самых соседей могло просто не быть. Возможно, Веретенев вообще один проживал на лестничной площадке. Вот тогда мне крупно не повезет, если окажется, что свидетелей или очевидцев преступления просто нет и быть не может…

Но, в надежде на лучшее, я подошла к двери показавшейся мне обжитой квартиры и за неимением звонка громко постучала.

Сначала за дверью было все тихо, и я уж было подумала, что мне не повезло. Но потом послышались тихие шаги и какое-то шуршание и цокот. Как будто около двери бегал ежик. В коридоре соседей включили свет, я поняла это по характерному щелчку выключателя. После этого настороженный женский голос спросил:

— Кто там?