Бюро гадких услуг

– Соседка. Муза Федоровна. Вот, прихожу к Веронике убирать, а она платит. Хоть и много грязи переворотить приходится, зато платой хозяйка не обижает. И опять же ехать никуда не надо, рабочее место, можно сказать, прямо под рукой. Удобно.

Люся огляделась. Да, такой хлев убрать, это ж сколько попотеть придется. Но Муза Федоровна, перемывшая сейчас посуду, выглядела бодро и судьбой своей была, кажется, довольна совершенно. Для Люси тоже случай был весьма удобным. Она уселась на табурет возле стола и вежливо спросила:

– Мне вы можете чаю налить? В горле как-то пересохло, пока добиралась.

– Да, конечно, чего ж не налить… Вот эту чашечку возьмите, она мытая, а сахар вон в той баночке. А вы неужель и вправду за котом глядите? Мне Вероника рассказывала, что Генриха… ну, вроде как на копирке размножать собираются…

– Клонировать.

– Во-во! А я думаю – на кой ляд животину мучить? Живет и живет себе. Помрет, дак оно так природой и положено. Люди сами с ума сходят, так это их дело, а вот зверьев бы не давала, нет. А вы-то… вроде на сумасшедшую вы не похожи… Так чего за кота уцепились?

Люся оглянулась на спальню – кто знает, какой чуткости у Вероники Мефодиевны сон.

– Я бы с удовольствием поговорила с вами. Вижу, вы женщина интересная, да только работа у вас. К тому же не хочется, чтобы нас слышали, – как-то загадочно проговорила Люся, и Муза Федоровна тут же, переходя на дружескую ногу, предложила:

– А ты ко мне зайди! Я на этой же площадке живу, квартира напротив. Подожди там, коль хочешь. Я быстро, мне еще полчасика тут надо, и все. А я тебя и чаем настоящим напою. Я чай-то больно люблю, никогда себе в дорогом не отказываю, в чем другом – да, а вот с чаем – никогда.

– Давайте по-другому. Я по магазинам пройдусь, а через полчаса к вам зайду, договорились?

Люся вышла из квартиры и направилась в магазин под звучным названием «Пальчики оближешь», который находился в двух шагах от дома Вероники Мефодиевны. Вопреки вывеске, на прилавках громоздились какие-то желтые куриные лытки, несколько сортов серой колбасы и пакеты с печеньем. Однако можно и сказать, что название было удачным, кроме собственных пальцев здесь облизывать больше было нечего. Пришлось Люсе тащиться в другой магазин. В результате, когда ее пакет наполнился, времени прошло немало.

– Я уж думала, вы не придете! – воскликнула Муза Федоровна открывая свою дверь на Люсин звонок. – Проходите к столу, чайник уже второй раз грею.

Люся вывалила на стол свои гостинцы, хозяйка поставила огромные кружки с ароматным чаем, и беседа завязалась.

– Вон он, Генрих-то, вместе с Барсиком возле окошка торчит. Не надо его колонировать, я вас от души прошу, – вернулась к наболевшему Муза Федоровна.

– А чего вдруг вообще Вероника Мефодиевна подумала с клонированием, вы не в курсе? Вы же ее давно, наверное, знаете.

– Да уж знаю… Умом тронулась ваша Вероника Мефодиевна, вот что. И ведь была нормальная баба, а как мужа похоронила… Знаете, я вам лучше все сначала обскажу, мы ведь и правда уже больше сорока лет здесь живем, ближе родных стали.

В этот дом Львовы заселились, когда Веронике было двадцать, только-только свадьбу отыграли. Муж ее – Исай – красавцем был неописуемым, жену свою любил и слыл примерным семьянином. Бывало, правда, что и загуливал, но тогда каялся, тряс повинной головой и на полгода затихал. Однако жену предупреждал честно:

– Я – мужик, мне можно. Но если узнаю, что ты мне рога пристраиваешь, вышвырну из дома в чем мать родила!

Вероника молилась на мужа, никаких рогов пристраивать ему не мыслила, и семья с каждым годом становилась крепче и правильнее. Потом пошли детишки – сначала Ося, потом и Андрюша. Мать не могла нарадоваться на детей, муж не мог нарадоваться на жену, а дети радовались просто так, сами по себе. Мальчишки подрастали, родители стали чаще выходить в гости, обычно вдвоем, но иногда и поодиночке – то Исай на работе с кем-то именины празднует, то Вероника у подружки задержится, а вечером опять все вместе, тишь да благодать. Да и откуда беды ждать? Веронику Исай вывез из маленького городка, где все друг друга знают, где каждый шаг на виду, а женщина, разговаривающая с мужчиной, считается гулящей, если, конечно, этот мужчина не ее муж. Она и сама долгое время придерживалась таких правил. Чего стоило мужу приучить ее носить современную одежду!

– Ой, какой срам! – отказывалась она. – Я никогда не надену эту юбку – из нее коленки торчат! Можно, я пошью платьице с глухим воротничком? А то вот в этом прямо титьки-то наружу!