Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана

Несмотря на то, что уже год назад, в мае 1939 года, Италия и Германия заключили военно-политический союз, получивший название «Стального пакта», специальный посланник Тейлор все еще наивно верил, что участие Италии в войне может носить ограниченный характер. Он даже спросил у Мальоне: «Если в данный конкретный момент ничего нельзя сделать, как президент Рузвельт может способствовать тому, чтобы Италия не столкнулась с опасностью вовлечения в войну на стороне Германии?»

В стенограммах Хёрли сохранилась примечательная история, произошедшая в бельгийском посольстве при Святом Престоле во время одного ужина, на котором Тейлор долго беседовал с Андре Франсуа-Понсе, послом Франции в Италии¹⁶. Дегустируя превосходное итальянское вино, Франсуа-Понсе сказал Хёрли, что «французское правительство готово обсуждать с итальянцами все проблемы, возникающие между двумя странами. Нет никаких неразрешимых вопросов, за исключением Туниса. В остальном французы готовы общаться с итальянцами в духе взаимопонимания»¹⁷.

Из этого заявления Тейлор сделал вывод, что союзные страны «готовы пойти на серьезные уступки ради того, чтобы предотвратить участие Италии в войне на стороне Германии»¹⁸.

Этот разговор доказывает, что вплоть до апреля 1940 года союзники все еще пытались идти на уступки для того, чтобы не допустить превращения уже начавшейся войны в мировой конфликт.

В конце марта неутомимый Тейлор давал ужины повсюду в Риме и, пытаясь воплотить в жизнь свою идеалистическую стратегию, обсуждал идею, которая, судя по всему, исходила от президента Рузвельта: организовать конференцию премьер-министров Франции, Италии, Великобритании и Германии. Тейлор предполагал, что «конференция могла бы состояться на корабле близ Азорских островов, а Рузвельт присутствовал бы на ней в качестве представителя нейтральных стран. Перед созывом конференции Рузвельт обратился бы за поддержкой к Его Святейшеству, нейтральным державам и протестантским церквям»¹⁹.

Отметим, что Рузвельт хотел заручиться поддержкой основных церквей, прежде чем приступать к осуществлению своего плана. Тейлор прямо сказал, что план пока находится в зачаточном состоянии, и предлагал узнать мнение понтифика относительно его целесообразности в ходе аудиенции, назначенной на следующий день. При этом Тейлор дал понять, что сам он не очень верит в идею Рузвельта, и даже заявил: «Такую конференцию мы соберем не сегодня».

В эти сумасшедшие дни римские гостиные стали сетью, внутри которой велись международные переговоры. Несмотря на строгую непредвзятость в своей политике, Ватикан так или иначе оказывался вовлеченным в этот водоворот событий.

Хёрли, молодой американский священник, очутившийся в новом для себя мире благодаря знанию языков, пытался понять все, что он видел и слышал. В служебном отчете, который он подготовил для руководства 24 апреля 1940 года²⁰, он сообщает детали своих личных бесед со специальным посланником Тейлором (о себе он говорит в третьем лице):

«В ходе одной из бесед с монсеньором Хёрли Тейлор высказал предположение, что Соединенные Штаты могут быть вовлечены в войну, если в ответ на расширение конфликта в Европе Япония решит попытаться изменить статус-кво на Тихом океане. Результатом подобного вмешательства стало бы присоединение США к союзникам в европейской войне. Владеющие ситуацией американские генералы полагают, что подобное вмешательство ограничится военно-морскими операциями»²¹.