Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана

Лилли и ее возлюбленный направили подобные запросы в другие консульства, но и там столкнулись с бюрократическими проволочками. Когда их ходатайство было доставлено в Ватикан, Бюро, следуя обычной процедуре, поручило нунцию в Париже заняться их делом. Однако нунций, у которого, по-видимому, были причины сомневаться в нравственности Лилли и ее возлюбленного, написал в Рим, что «они не заслуживают помощи». Такой вердикт может показаться жестоким, особенно сегодня. Но слишком уж силен был страх того, что один спорный случай может стать препятствием для удовлетворения других запросов на получение паспорта. Бразильское правительство уже вежливо отказывалось выдавать документы под предлогом того, что Святой Престол слишком активно предоставлял их некатоликам. Мы знаем, что Пий XII какое-то время держал у себя этот отчет и письмо Лилли²¹. В апреле 1940 года, пока шло рассмотрение ее запроса, Лилли была арестована полицией Виши по обвинению в том, что она произносила «пораженческие речи относительно Франции», и отправлена в концентрационный лагерь. Несколько недель спустя, 5 июня 1940 года, прибыл новый запрос, который на этот раз был передан через посредника и в котором она ходатайствовала о получении одной из тех виз, «что предоставлялись католикам еврейской расы, проживающим в Лиможе», для въезда в Бразилию. В этом запросе содержатся сведения о театральной труппе, в которой она работала, и о довольно своеобразном образе жизни, который она вела до того, как ее жизнь оказалась под угрозой. У Лилли, которой тогда было сорок лет, был сын. Она жила с одной из своих коллег по сцене, шестидесятивосьмилетней Матильдой Эрманн, с ее дочерью и со своим возлюбленным тридцати четырех лет от роду, по имени Макс Кундерграбер. Все пятеро ходатайствовали о получении визы.

В первом запросе не говорилось, что их было пятеро. Впрочем, просители часто опускали детали. Но в отсутствие полной и честной картины выдача виз могла застопориться и поставить под удар репутацию Святого Престола. Именно поэтому нунциям часто поручалось оценить досье. К сожалению, их изучение часто требовало много времени, а как раз его у беженцев было крайне мало.

Последнюю запись в досье Лилли сделал монсеньор Делл’Аква: «Стоит принять к сведению, что́ нунций во Франции написал об этих людях». Тем самым он давал понять, что гражданское состояние Лилли – в те времена оно считалось спорным с точки зрения нравственности – могло повредить окружающим ее людям²². На этом архивное досье Лилли закрывается.

* * *

Запросы поступали даже из самого Рима, особенно ближе к концу войны. Мы обнаруживаем письмо, написанное итальянкой по имени Инес Стаме в ноябре 1943 года, через месяц после облавы в римском гетто, в ходе которой гестапо схватило 1259 евреев – 1023 из них были немедленно депортированы в Освенцим, и лишь 16 из этих несчастных выжили.

Когда Инес обратилась к Пию XII, ее, наверное, мучила мысль о том, что скоро придут и за ее семьей. Письмо как будто написано второпях, в исступлении, как если бы она переживала сильное потрясение. Чувства вполне понятные, ведь ее спокойная и, по-видимому, безопасная жизнь вдруг оказалась разрушена. Инес объясняла, что она замужем за арийцем, а ее семья и сама она исповедовали католицизм. Но мать, уже полвека как в могиле, была еврейкой – именно поэтому ее тоже зарегистрировали как еврейку²³. Вот ее письмо:

«Нашему горячо любимому Святому отцу, нашему верховному понтифику.

В самое отчаянное, самое страшное мгновение, когда самый дикий и бесчеловечный ужас терзает мой дух, меня, перепуганную мать, настигает худшее из несчастий. Я совершенно теряю голову от страха перед грядущей несправедливостью, ведь скоро меня ждет депортация!

Быть депортированной в шестьдесят четыре года, оказаться невинной жертвой, мне, католичке от рождения, с 1907 года в христианском браке с арийцем из очень набожной католической семьи, матери двух замечательных детей, Габриэллы и Раффаэлло, – я дала им имена двух божьих архангелов, которые защищают и ведут их по жизни!