Бюро расследования судеб

Весна 1945-го. Перед наступлением армии союзников тысячи заключенных Нойенгамме погружены в эшелоны, идущие в Ганновер, Берген-Бельзен и Зандбостель. Эти поезда с человеческим товаром то и дело сходили с рельсов. Пути бомбили. Сотни узников умирают под ударами союзников. Тех, кто еще шевелится, причем как раз в Любеке, сгоняют в трюмы четырех пакетботов СС, стоящих на якоре в заливе. Дни идут, людей в трюмах становится все больше. Однажды утром эсэсовцы выводят пакетботы в открытое море и поднимают флаги со свастикой. Отчалив с пакетботов на моторных лодках, эсэсовцы оставляют заключенных в плавучих гробах. Англичане бомбят корабли с нацистскими опознавательными знаками, отправляя их на дно. Семь тысяч узников заперты в чревах пакетботов, и только пятистам удается выбраться. Большинство погибает от изнеможения, доплывших до берега расстреливают эсэсовцы.

Теодор находился на борту «Кап Аркона». В документах нет сведений, удалось ли ему бежать, хватило ли сил плыть, был ли он убит, или его сердце просто не выдержало этого последнего испытания.

Маленькая жизнь, перемолотая смертоносными шестернями.

У Ирен еще есть время позвонить Янине Дабровской. Эта молодая женщина работает в варшавском Красном Кресте и бегло говорит по-немецки. Хотя она и никогда не видела ее в плоти и крови, после нескольких телефонных разговоров между ними установилось очень продуктивное сотрудничество.

Мало шансов застать мать Теодора в живых. Но Ирен просит ее проверить, есть ли потомки. Диктуя адрес фермы, она осматривает Пьеро, повинуясь внезапному порыву дотронуться до него. Пальцами в перчатках она машинально приподнимает края поблекшей белой одежды. И вдруг ее дыхание срывается.

На тряпочном животе кто-то написал цифры. Регистрационный номер.

Она переписывает его на отдельный лист бумаги. Нет, тут что-то не клеится. Ирен поворачивается к компьютеру, проверяет карту приема Теодора в Бухенвальде. Номер, написанный на Пьеро, не тот. Малышу-поляку его передали, им владел не он – кто-то другой. Перед глазами взволнованной Ирен снова встает видение. Должно быть, какой-то добрый самаритянин из милосердия отдал его мальчишке. Но тогда кому же он принадлежит по праву?

Ирен говорит себе: если мать еще в этом мире – она должна получить обратно то, что осталось от ее убитого ребенка.

Через две недели Янина Дабровская подтверждает: Эльжбета Мазурек умерла в пятидесятые годы в хосписе для неимущих, находившемся на содержании у монахинь. Ни одного потомка ей найти не удалось.

Здесь теряется след Теодора.

Теперь ей нужно разыскать того, кто дал ему Пьеро в Бухенвальде.

Ильзе

– А это что такое?

Ирен внимательно рассматривает пакет, заклеенный черной липкой лентой, – коллега только что положил его ей на стол.

– Без понятия. Это тебе.

Она не понимает и раздражена. Времени совсем нет, ей надо еще отыскать хозяина тряпичного Пьеро. И еще три тысячи предметов дожидаются своей очереди в шкафах, не говоря уж о других заданиях. Ей впору признаться себе: подобная реституция сродни подвигам Геракла, она способна поглотить целые годы их жизни.

Она и Хеннинг вот уже восемь лет работают вместе в отделе поиска и расследования судеб. Этот отдел, который называют «трейсинг», объединяет несколько групп следователей – они возвращают время вспять, собирают следы, помогающие определить судьбу жертв нацистского режима. У команды Ирен особое задание – воссоединение семей.

Хеннинг кропотлив, он способен неделями просидеть за определением местонахождения югославской деревушки, в сороковые годы несколько раз менявшей название. Он столь долготерпелив, что его легко представить проводящим все снежные уик-энды за складыванием пазлов из шести тысяч кусочков – и при этом ни один волос его рыжей бороды не дрогнет. Жена у него такая же выдержанная, а вот близнецы, по-видимому, совсем наоборот – буяны. Несмотря на годы совместной ежедневной тесной работы, она понятия не имеет, что сюда привело Хеннинга. Она знает о нем только то, что он сам пожелал ей продемонстрировать – безмятежную картину семейной жизни без шероховатостей. Вне работы у них не было задушевных бесед. И пусть даже они часто спорят о текущих расследованиях, что вдохновляет на дальнейшее, – их споры никогда не заходят в личное пространство. Такая сдержанность, свойственная прочим коллегам, долго устраивала ее. После бурного развода это ее успокаивало – не цепляться к уязвимости других, охранять свою собственную. Она сосредоточивалась на работе и сыне. Сегодня ей хотелось бы, чтобы этот ровный фасад дал трещину. Отважиться и рискнуть.

А он с обескураживающим спокойствием ждет, когда она его отпустит.

– Хочешь, чтобы этим занялся я? – спрашивает он своим ровным голосом. – Но это прислано лично тебе.

Она вздыхает. Пакет действительно адресован ей, с добрыми пожеланиями «Интернешнл Трейсинг Сервис». Прикончив второй стакан кофе, вспарывает пакет резаком для бумаг. Вынимает из него письмо на немецком, написанное торопливым почерком: