Бюро расставаний (СИ)

Не дожидаясь приглашения, Елена вошла в тесную комнату, выбрала стул, села и холодно посмотрела на троих молодых сотрудников. Когда она ещё работала – в той же должности, кстати, – такой взгляд выметал её подчинённых из комнаты почти мгновенно. Увы. То ли взгляд перестал работать, то ли московская молодёжь оказалась более закалённой, но они переглянулись и расселись по своим местам.

– Слушаю вас, Елена Михайловна, – инспектор сделал взгляд максимально заинтересованным, хотя ему и хотелось вернуться к обсуждению кинешемской добычи.

– Я… кое-что вспомнила. Рассказывать? Разве это не конфиденциально?

– Мои коллеги работают над делом вместе со мной.

– Хорошо. Так вот, я кое-что вспомнила. Когда я была у Ангелины Майер, буквально за десять минут до её смерти, она получила письмо. Магический вестник. Письмо её очень расстроило, она скроила любезную физиономию и куда-то вышла. Отсутствовала не больше пяти минут, вернулась не то успокоившаяся, не то овладевшая собой. Практически сразу она раскрыла пудреницу… с фатальными результатами.

– Пять минут?

– Может, шесть, но не больше. Я прикинула – она могла дойти до соседних помещений. Это зал, где стригут, кладовка или массажный кабинет. До ресепшен, к примеру, дойти могла, но спрятать бумагу и вернуться – уже нет. Вопрос в том, где в этот момент никого не было?

– Ну, в кладовке так точно, – хмыкнул Аббасов.

– Да, там было пусто, – кивнула Лена. – По-моему, в парикмахерском зале кого-то в этот момент стригли, можно проверить по журналу записей. А вот в комнате для массажа было темно, когда я проходила мимо, так что это вариант…

– Что было в письме, вы не видели?

– Нет. Но написано оно было от руки, и почерк, как мне показалось, женский.

– И почерк женский… – задумчиво произнёс Никонов. – А женщин у нас в деле – хоть лопатой греби…

* * *

Вежливо попрощавшись, Елена ушла. Что-то внутри скреблось и твердило: «Это же твоя работа, ты же розыскник, ты двадцать лет этому отдала». Другой голос, видимо, сегодня отданный разуму, возражал: «Эти ребята – такие же профессионалы, и если ты влезешь, можешь попросту разрушить сделанное. Иди домой, у тебя есть своё дело. Плохое ли, хорошее, но своё. Иди».

Она глубоко вздохнула и свернула в ресторанчик, чтобы взять домой еды.

* * *

– Надо обыск заново делать, – сказал Фарид. – С учётов вновь открывшихся обстоятельств и всё такое. Хоть сейчас.

– Кладовку мы обшарили, – для проформы возразил Сазонов.

– Мы ж не знали, что нужно искать свежее письмо. Она могла, например, сложить его и сунуть под ножку стола. Кому придет в голову разворачивать?

Никонов представил себе объём работы и тихо застонал.

– Интересно, почему госпожа Майер решила эту записку спрятать, и не в сейф или письменный стол, а куда-то в тайник? – спросил Шкуматов.

– Если б мы это знали, догадались бы и о содержании, – ответил Саша.

– Можно предположить, что кто-то из персонала «Цирцеи» регулярно обшаривал кабинет, Майер об этом знала, но не могла поймать за руку, – Фарид предложил вариант, громко задвинул ящик стола и встал. – Ну что, нет лучшего времяпрепровождения в пятницу вечером, чем проводить повторный обыск?

Никонов посмотрел на засветившийся экран коммуникатора и сжал зубы, но ответил с предельной вежливостью:

– Слушаю вас, мэтр!

– Господин старший инспектор, добрый вечер! Меня зовут мэтр Зентек.

– Очень приятно.

– Мы получили сегодня заявление от госпожи Захаровой по поводу возвращения семейного артефакта. Вы в курсе?

– Да, мэтр.

– Правильно ли я понимаю, что указанные предмет находится в опечатанном помещении, являющемся местом преступления?

– Да, мэтр.

– Удобно ли вам будет предоставить доступ туда для госпожи Захаровой и представителей Коллегии магов в понедельник, восемнадцатого?

– Да, мэтр. В какое время?

– В четыре, например?

Глеб вздохнул, прикинув объём работы на понедельник и осторожно ответил:

– Скорее всего, да. Но я свяжусь с вами не позднее полудня, чтобы ещё раз всё подтвердить.

Он попрощался с мэтром Зентеком, отключился и посмотрел на троих инспекторов.

– Ну что, гончие, идём искать?

* * *

Конечно, они нашли письмо.

Было уже далеко за полночь, когда они практически разобрали по винтику оборудование в массажной, развернули полотенца, вытрясли ящики и на всю жизнь возненавидели запах массажного масла. Саша Сазонов по одному листку перекладывал небрежно сложенную пачку черновой бумаги, найденную в кладовой в картонном ящике, где хранились перчатки и рулончики фольги. Перевернул очередной листок, ожидая увидеть какие-то бухгалтерские документы, но внезапно прочитал: «Я буду каждый день напоминать тебе о том, что ты сделала. Жди, радуйся. Клюва».

– Нашёл! – заорал он и стал лихорадочно перебирать остальные листки в коробке.

Писем обнаружилось ещё три, текст был похожим, но слегка отличающимся.

«Я на тебя смотрю. Я всё помню. Клюва».

«Я рядом и тебя вижу. Скоро приду, жди. Клюва».

«Я не дам тебе забыть о Стасе. Считай дни. Клюва».

– «О Стасе», – повторил Саша. – Ничего не ясно. Это может быть и мужским, и женским именем.