Бюро волшебных заморочек, или Не влезай, убьет

- Так жаль. Такая красивая ведьма, - пробормотал ругару, - могла бы…

И лерт Энзо Байе опять удалился, не договорив.

Лерта стояла рядом с Сандрой, раскрыв книгу и плотно сжав губы, и вступать в беседу не спешила. О чем девушка ни чуть не жалела. Снова раздался шум, грохот, скрежет. Словно что-то волокли, царапая металлом по камню. Оказалось, что так оно и есть.

Ругару подкатил вплотную к каменному гробу металлическую треногу. Поставил ее под привязанную руку девушки, а сверху водрузил глубокую каменную чашу. Кисть Сандры перекинул через борт, так чтобы запястье нависало почти над самым центром сосуда, и привязал тонким ремешком, продев его сквозь отверстия в камне.

Потом мэтр все проверил, подергал ее руку туда-сюда, убедился, что самостоятельно ведьма не сможет ее сдвинуть, и снова удалился.  А потом была еще одна тренога, еще одна чаша, и  вторая рука Сандры заняла точно такую же позицию.

В руке у Энзо, как по мановению волшебной палочки появился тонкий длинный нож.

- Вы сегодня спасете сотни ругару, моя юная лейти, - сказал он торжественно. – Сотни жизней в обмен на одну, не такая уж и большая цена. Согласитесь?

- Энзо! – голос лерты Вероны звучал на грани истерики.

- Все-все, лапуля! – поспешно сказал ругару.

И резанул ножом по запястью пленницы.

Глава 47. Жертва

Лицо лерты сразу приняло одухотворенное выражение. Она кивнула, раскрыла книгу и принялась читать медленно нараспев. Сандра прислушалась, но не смогла разобрать ни слова. Впрочем, она вообще мало чего понимала.

Ей казалось, что кожа у нее начала светиться холодным голубым светом. А мир вокруг окрасился в неимоверно яркие, невозможные тона. По руке тоненькой струйкой стекала изумрудная кровь и частыми каплями падала на дно каменной чаши. От нее шел алый пар. Тонко пахло мускусом. Запах это щекотал ноздри и манил танцевать.

Сандре стало так весело, что она принялась мысленно напевать любимую песенку Мура – про влюбленного рыжего парня, покачивая в такт босой ступней.  Вторая ступня проявила норов и танцевать отказалась.

Энзо обошел саркофаг, мимоходом погладил Фею ладонью по волосам, встал возле второй чаши  и снова чиркнул ножом. С этой стороны из запястья потекла ярко-сиреневая  струйка.

И девушке стало до жути любопытно, а какого цвета еще может быть кровь? У других. У мэтра Байе, например, у лерты Вероны? У Мура? Особенно у Мура. Она попыталась дернуться, подняться, чтобы проверить, но ремни держали крепко.

Ведьма не стала сопротивляться и как-то подозрительно быстро успокоилась. В конце концов, чего дергаться? Так тоже весьма интересно. Вон Энзо – вообще душка. Чем это он занят? Она пригляделась.

Лерт Байе держал над чашей с сиреневым желтый кристалл и что-то шептал. А потом вдруг разжал пальцы и отпустил камешек в полет. Тот долетел до крови, тихо булькнул и… утонул.

Сандра с любопытством ждала, что будет дальше. Ведь не просто так ругару раскидывается самоцветами? Но время шло, а в чаше ничего не менялось. И Сандра испытала приступ разочарования. Она хотела  высказать чете Байе свое возмущение, но кляп опять не дал.

Энзо снова обошел саркофаг добыл откуда-то второй камень, что-то зашептал и утопил в крови и этот кристалл. Фея подумала, что снова ничего не будет. Но нет…

Голос лерты Вероны устремился ввысь, достиг неимоверных высот, разлился по потолку,  по светящейся пентаграмме, заструился вниз, проник в каждую частичку сущего. И Сандра, перестав петь, невольно подумала, что никогда не слышала ничего прекраснее.

И тут пентаграмма вспыхнула и, подобно гильотине, ринулась вниз, пронзила тело ведьмы, пригвоздила ее к каменной крышке гроба. Над Сандрой вырос светящийся столб, больше всего похожий на голограмму. Только это была не голограмма, а магия чистой воды. И Фея примолкла, очарованная  происходящим.

А старая лерта все пела и пела. А мир вокруг расцветал чудными красками, наполнялся дивными звуками…

А потом Энзо отошел от второй чаши и занял место в изголовье девушки. Она приподняла подбородок и закинула голову, пытаясь разглядеть его. Он смотрел ей прямо в глаза. И взгляд его был исполнен нежностью, любовью и жалостью.

И Сандре захотелось его приободрить, что-нибудь сказать или улыбнуться, на худой конец. Она попыталась, но с заткнутым ртом это было сложно. И тогда на девушку снова нахлынула обида, и она опять начала плакать.

Энзо вздохнул, достал платок, промокнул ей уголки глаз, отер щеки, а потом вдруг склонился и поцеловал в лоб, едва касаясь губами. Лерта Верона недовольно покосилась на пленницу и брезгливо поморщилась.

И Сандре внезапно стало неприятно. Ей остро захотелось, чтобы эта женщина ушла. Хотя…, нет, пусть остается, она ведь так чудесно поет. И девушка подумала, что прощает старую грызу, лишь бы только та больше не морщилась, не строила мерзких рож, не…

Но додумать она не успела. На спину старухе откуда-то сверху упала милейшая рыжая белочка. Такая прелесть, что Сандра невольно умилилась. Только чудное создание вдруг втрое увеличилось в размерах, разинуло пасть, явило миру огромные плоские зубы и вцепилось благородной лерте в загривок, в шею.