Биврёст

Каге кивнул, схватил Локи чуть повыше локтя и прошел по вагону до служебного помещения, такого крошечного, что там еле хватило места. Старушка и отец проводили их полными слез глазами. Каге выставил за дверь пару ведер и швабру, а сам сел на пол, поджав под себя ноги. Локи втиснулась следом и, прикрыв дверь, села напротив. Приглушенные голоса взорвались возмущенным требованием сдать группу бунтовщиков и спасти машиниста. Локи надеялась, что Реймар сможет решить эту проблему.

— Что теперь? — спросила она после минутного обмена взглядами. — Как это провернуть?

— Я откуда знаю? — буркнул он, разминая затекшую шею. — Представь, что я твой… катар. Как тебя учили в детстве открывать врата?

— Сначала отец рассказал мне миф о сотворении мира.

Каге чуть поднял брови, поудобнее устроился, чтобы не задевать ее коленями.

— Слушаю.

Локи немного помолчала и начала тихо говорить, заново открывая для себя давно известную историю.

— Вначале был только свет, вода и тепло, и больше не было ничего. Но постепенно ничто остыло, застыла вода. И на самом большом осколке льда выросло Вседрево, Иггдрасиль. Оно простирало свои ветки к свету, а корнями взгрызалось в лед до тех пор, пока не обвило собой все. И там, где ветки были особенно густыми, свет запутался и стал сгущаться. Так возникли звезды. В ветвях было горячо, а в корнях холодно и вертикальная трещина пошла вверх по телу Иггдрасиля, и вытекло из недр его девять капель смолы, отгораживая часть коры от беспощадного зноя звезд и от ледяного холода у корней. Но только одна из капель смолы прижилась на ветке на самом краю трещины Утгарда. В пророчестве Вёльвы говорится, что в конце времени Утгард дойдет до кроны Вседрева, расколет го пополам и настанет конец Иггу.

— А дальше? — Каге слушал внимательно, словно на уроке.

— Дальше он говорил о варденах. О предназначении. Не давать трещине расползаться, замедлять энтропию, отдалить Рагнарёк.

— Каким образом?

— Смотреть, слушать, наблюдать Утград. Дышать его воздухом, изучить, стать его частью.

— Утгард — это смерть. — возразил Каге.

— Нет! — Локи поняла, что ей очень важно донести мысль отца до Гиафы. — Это не смерть, это… другое. Не жизнь, но и не смерть. Утгард — это возраст жизни Вседрева. Чем старше древо, тем больше трещина. Это время.

Эта мысль пронзила ее. Она ощутила холод в ладонях, который бывает при открытии врат. Протянув руку, Локи неловко прикоснулась к макушке Гиафы, и он понял.

— Варден заключает договор с духом Утгарда и впускает его сюда, чтобы сблизиться, понять, стать союзниками и бороться не против друг друга, а против самого главного врага — конца Иггдрасиля, конца времени.

Стены тесной каморки покрылись изморозью. Изо ртов варденов вырвались клубы холодного пара. Локи несколько раз моргнула слипшимися от мороза ресницами, чувствия, как начинают коченеть пальцы, как щиплет щеки и нос. Каге был близко, но она не ощущала его рядом: как будто смотрела через толстое мутное стекло, как будто глаза залепило снегом. Как будто она сама была огромным глазом со слипшимися ресницами, и Каге должен был открыть этот глаз. Ужас сковал ее, лишил воли, оставив все тому, кто сломает стекло. Она видела трещины в стекле и указывала Каге как их сломать.

Балор и копье.

Как только ее пронзило понимание, чувство близости Утгарда исчезло. Локи накренило в сторону. Гиафа потрясенно сжал голову руками.

— Ты… почувствовала? — хрипло спросил он.

— Да. Отвратительно.

— Меня мутит, — Каге схватился за живот, зажимая левой рукой рот. — Будто я весь стал хелевым глазом. Видел, кажется, все… буквально! — он сглотнул подступающую к горлу желчь и закашлялся.

— Вот значит, что они сделали… с этими детьми. — Локи усилием воли подавила слезы. — Это противоестественно.

— Мы должны открыть врата, — Каге устало вытер рукавом испарину со лба.

— Скажи, что ты задумал?

— Наше оружие находится в другом конце поезда. Мы должны его забрать.

— Это невозможно! У нас даже не получилось врата приоткрыть!

— Попробуем еще раз.

— Ты спятил, — Локи рванулась выбраться из душной кладовки, но Каге единым движением вскочил, схватил ее за грудки и встряхнул.

— У тебя есть другой план?

— Да. Сдаться «Воронам» и сойти с поезда. — Локи сердито отцепила его руки.

— Это ты спятила, — зло сузив глаза, Каге отошел на полшага. — «Вороны» здесь выполняют приказ. Просто так они не отпустят людей, которые видели их и слышали. Я знаю, тебе страшно, — Каге переменил тактику, заговорив тихим, доверительным голосом. Локи подозрительно уставилась исподлобья. — Мне тоже страшно. Уже давно я не чувствовал себя… ребенком. Вокруг столько взрослых, которые пытаются не замечать этого, что я забыл какого это — доверять им свою жизнь. Я поверил твоему деду. Поверь и ты в меня.

Локи стало стыдно. Когда она попросила помощи, он не отказал, но он должен понять ее.

— Мне очень страшно. — она сглотнула комок вязкой слюны. — Так близко я видела Утгард только…

— Когда погибли твои родители, — закончил Каге. Локи обхватила себя руками и вздохнула, покачав головой. — Поэтому постараемся находиться там как можно меньше.