Биврёст

Ран Гиафа покачала головой, регулируя подачу лекарства в капельницу. Аппарат искусственного дыхания заставлял Ринфе дышать, лекарства снимали боль, но больше ничего не помогало. Асы живут долго, особенно Матери. Эта сила дарована им связью с Утгардом, но рано или поздно смерть забирает всех.

- Трудно сказать, - сама Ран выглядела скверно. Серая кожа натянулась на исхудавшем лице. Бровь то и дело дергалась от тика. Целители не должны так надрываться ради одного человека, но Ран пыталась из последних сил. Знала, что после смерти Матери Хейм и Эгир вцепятся друг другу в глотки и станут разносить Хеймдалль по кирпичикам, пока один не издохнет. То, с какой легкостью Хейм прорвал защиту Биврёста, пугало Скай. Но больше всего пугала его невероятная наглость. Вельвы прочесывают Нифльхейм, детишки распущены по домам на внеочередные каникулы, а в городе введено чрезвычайное положение.

Хейм обустроился недалеко – Скай была уверена, что он через Нифльхейм ушел в старые шахты, чтобы наблюдать за Эгиром и Матерью Гиафа. На севере есть несколько заброшенных заводов по переработке старых проводников, а у заводов всегда есть свои подземные железные дороги.

- Я зайду позже, - Скай устало потерла лоб. – Отдохните. Если вы уморите себя раньше Ринфе – это не принесет пользы.

Ран рассеяно кивнула. Прикрыв дверь, Скай расправила плечи и неторопливо спустилась на первый этаж дома Гиафа. Накинув пиджак – погода радовала душным предгрозовым теплом – кивнула кому-то из прислуги и вышла за порог. В такие теплые весенние дни Скай как никогда чувствовала себя старой. Ее суставы были уже не так подвижны как прежде, зрение не так остро, а боевые рефлексы, хоть и отточенные неустанными тренировками, видали лучшие деньки.

Бенедикт (в гражданском) стоял возле клумбы фиолетовых гиацинтов, сверкая белозубой улыбкой, и всячески расхваливая подстригающего кусты садовника. В обычном пиджаке и брюках он казался будто меньше и старше. Скай всегда бесили его любезности со всеми вокруг, но она терпеливо дождались, когда он закончит разговор и приветливо кивнет.

- Где моя машина?

- Я отправил вашего адъютанта домой, Мать Ангейя – ас. Пусть парнишка побудет с семьей.

- Хочешь сказать, что Мать должна на трамвае добираться до Имин Рёга? – проворчала Скай, игнорируя предложений Беном локоток.

- Я тебя подвезу, - генерал-фельдмаршал посерьезнел. – Но сначала пройдемся и поболтаем.

Скай расфыркалась, но взяла бывшего мужа под руку и направилась к воротам дома Гиафы. Металлические драконы искусно вплеталась в прутья. От ворот начиналась чудесная яблоневая аллея, которая готовилась вот-вот зацвести. Некоторое время они молчали, наслаждаясь погодой и молча думая о своем.

- Мои ребята нашли одно любопытное местечко, - наконец начал Бенедикт. – Заброшенные заводские склады на севере. Рядом – три норы в Нифльхейм.

- Что еще?

- По старым картам под складами должны быть тоннели, но несколько лет назад строили новую трамвайную линию и завалили их. Так мне сказали в архиве.

- Думаю, надо проверить. Мало ли что написано в пыльных бумажках.

Они дошли до конца аллеи и свернули на площадь Девяти Дев. Статуи первых управительниц Хеймдалля стояли на постаментах посередине площади, взирая холодными мраморными глазами на то безобразие, что устроили их потомки. Шестая дева – Ангейя, стоящая на морской волне и увитая водорослями, как и все прочие, смотрела на Скай с немым укором. Вокруг носились машины, гремел трамвай, а каменным девам лишь поиздеваться над ней. Бен предложил перейти оживленную площадь, и возле небольшого кондитерского магазинчика они сели в его машину.

- Пончиков? – Бен кивнул на витрину.

Скай кивнула. Он вернулся через несколько минут и протянул теплый пропитанный жиром пакет и стаканчик кофе.

-  Я покурю? – спросила Ангейя после того как кофе и пончик кончились. Бен ненавидел, когда она курила в машине. Ненавидел, когда табак пропитывает обивку сиденья едким запахом, но на этот раз кивнул, сворачивая с главной дороги на узкие улочки. Они припарковались в тупике под сенью ободранного деревца и, не спеша, углубились в рабочие районы севера. В отличие от южных, спроектированных при первой застройке, отмеренных по линеечке, север прилепился вместе с фабриками, чтобы обеспечить рабочим жилье и напоминал муравейник. Именно эти бараки постоянно пополняли Нифльхейм, а затем и тюремные камеры. Оставив без внимания провонявшие мочой углы домов, мусорные кучи, кишащие крысами, изуродованные граффити статуи, Скай подняла с земли кусок красного кирпича и нарисовала рядом с неприличными росписями неприличный знак и зашвырнула в кусты. Оттуда раздался долгий надрывный кашель и неразборчивая брань.