Биврёст

– Эй! – Локи схватила его за предплечье. Он был выше ее на голову, шире в плечах, сильнее и учился фехтовать явно не у провинциального мастера. – Ты сделал это специально! Извинись перед моей подругой.

Он сузил глаза, но Локи таким было не испугать – деревенские мальчишки тоже корчили из себя невесть что, а потом корчились от ударов ее боккена.

– Что ты сказала? – прошипел он.

– Извинись. Перед. Моей. Подругой, – четко повторила она, не замечая предупреждающих жестикуляций Герд. – Или ты письменно извинишься? С гербовой печатью?

– Отпусти, – тихо процедил он.

– Локи, – испуганно зашептала Леер. – Это Кагерасу Гиафа…

– Да хоть сам Ярлодин. Мама не учила этого Гиафу вежливости? Мне было бы на ее месте стыдно… И нет, не отпущу, пока не извинишься.

Но вместо ответа он вырвал руку, толкнул плечом и выскочил за дверь.

– Ну ты вообще! – зашептала Леер с восторгом, смешанным со страхом, и ткнула локтем под ребра Локи. – Ты не представляешь, во что ввязалась!

– Кто этот патлатый йотун?

– Один из Наследников Гиафы.

– Наследников?

– У них там все сложно. – Леер кисло покачала головой. – Пойдем к Миллер, а я по дороге расскажу, где тут лучше всего прятаться.

Профессор Миллер не терпела болтовни, поэтому Локи молча выгребала перья и птичий помет из клеток около лестницы, прокручивая в голове события последних недель. Она впервые в жизни прокатилась на поезде, увидела столицу и познакомилась с невестой дяди (при этом суровый по жизни Клауд отчаянно краснел и заикался), но счастливые воспоминания то и дело перемежались неприятной встречей в коридоре. Вроде полнейшая ерунда, но Локи дала слово расставлять все точки над i и не ругаться по пустякам, ведь случается, что обида – последнее воспоминание о человеке.

– Эй! – Ангейе на голову прилетел пучок соломы. Локи подняла голову и увидела, как с лестницы свесилась, развеселившись, Герд. – Перекусим после выгребания дерьма?

– Конечно! Покажешь, где тут не отравиться?

– Цыц там! – гаркнула профессор, ткнув Леер пальцем в лоб.

Как ни странно, к кофейным автоматам возле старой арены почти не было очереди. Студенты лениво толпились кучками возле теплиц с овощами: смеялись, отдыхали после занятий, списывали домашку, громко обсуждали учителей и предстоящий весенний бал. Сунув купюру в тридцать одинов, Локи получила чай, отдающий опилками и химическим запахом лимона. Подув в пластиковый стаканчик, она собралась присесть куда-нибудь, но Леер помахала ей, приглашая подойти к статуе, пьедестал которой был стерт многими поколениями студенческих задниц, – хорошее место для обеда.

– Это Джет Левски, – представила друга Леер, прищуривая один глаз и указывая на толстяка, который проворно расталкивал очередь к автомату с чипсами и шоколадками. – Тот очкастый заумник – Гин Киота. – Сидевший рядом Гин вежливо кивнул, на секунду оторвавшись от книги. – А там, – острый ноготок указал на старого знакомого, который бросал на них мрачные, но уже не злобные взгляды, – Зик Штейн. Мы зовем его просто Штейн. У него шесть сестер и огромная ферма, так что эта фамилия довольно известна в определенных кругах.

– Ты прости, если что не так, – примирительно сказала Локи, улыбаясь и протягивая руку.

Штейн пожал плечами, засовывая руки в карманы штанов и морща конопатый нос.

– Ладно уж. Это ты меня прости…

– О, а ты растопила его сердечко! – захохотала Леер. – Да чтобы этот йотун извинился!..

Неожиданно студенты заволновались, даже смех притих. Стихла и Леер, которая уворачивалась от шутливых ударов Штейна.

– Гиафа? – Локи увидела, как его голова промелькнула в очереди, а затем толпа немедленно рассосалась и размазалась по углам, сдавленно шушукаясь. Получив сок, он направился обратно в охотничьи, но мальчик, несший тяжелый поддон с рассадой, запнулся и вывалил всю землю на Гиафу, оставив грязное пятно на белой рубашке. Все вокруг замерло. Локи непонимающе уставилась на вытянувшуюся в струнку Леер.

– Тебе жить надоело?

– Прости, я случайно…

– Я не люблю повторять дважды, но специально для тебя повторю. Тебе жить надоело?

Мальчик весь съежился, как будто ожидал удара. Гиафа схватил мальчишку за грудки и отшвырнул так, что тот упал на клумбу, помяв нежные лиловые крокусы. И никто не заступился за него. Локи потрясенно смотрела на десяток студентов, прячущих глаза и пытающихся раствориться в Утгард или в саму Хель. Они его боялись. Причем настолько, что готовы терпеть то, как он толкнул мальчишку, повинного только в неловкости.

– Так дело не пойдет. – Леер ойкнула, когда Локи мягко, но настойчиво отодвинула ее в сторону и вышла вперед.

– Стой! – слабо пискнула Герд.

– Подожди, – шепнул Гин.

– Найди противника себе по росту, Гиафа. Он извинился, оставь его.

Кагерасу поднял голову и с неприкрытой насмешкой взглянул на Локи злобными ледяными глазами. Мальчик испуганно вытаращился.

– Снова ты? – Кагерасу, кажется, забыл о противнике, который медленно отползал подальше. Сообразил. – Не лезь не в свое дело.