Бизар

– Успокойся, Юдж, все будет нормально, – говорил Хануман, кивая своим индюшачьим носом. – Это не необдуманный шаг. Я все тщательно взвесил. Видишь эти круги под глазами? Хех!.. Это мои бессонные ночи… Я думал, понимаешь, подсчитывал, взвешивал… Ты, возможно, и не спал тоже… Я слышу, какое у тебя неровное дыхание… Мы с тобой так давно вместе, я могу сказать, когда ты спишь, а когда нет… Но ты просто валялся и индульгировал, а я работал, я думал, я смотрел в будущее… Так вот, я все тщательно рассчитал… Иначе нам не вернуть наших денег. Осталось совсем мало. Без денег не зацепиться… Кому ты нужен без гроша в Германии? Надо последние вложить в дело… Михаил умеет же что-то делать руками… Он же handyman[20]…

И так далее, и так далее… Меня охватила слабость, и закружилась голова, как бывает на следующий день после высокой температуры.

Ханни продолжал причмокивать, кивал да приговаривал. Михаил то, Михаил это… Ханни был уверен в проекте. Он считал, что мы сделаем на этой лодке не десять, так хотя бы пять тысяч. Я смотрел на него как на пришельца. Он совсем сдвинулся. Он проглотил эту байку с кабиной. Он верил, что Михаил умеет что-то делать руками. Это было невыносимо!

Еще противней было то, что с момента заключения так называемого договора (который вспрыснули бутылкой виски и ящиком пива) они все время проводили вместе. Они сутками сидели на софе и рассматривали газеты и журналы с яхтами, лодками, прицепами, моторами и подобной непозволительной в нашем положении роскошью. Они с головой ушли в изучение всяких рекламных листков и буклетов. Они завалили себя всей той парашей, которую Михаил, как навозный жук, возил и собирал по всему Лангеланду. Вся эта дрянь просто горой громоздилась на журнальном столике перед ними. Михаил не поленился, он даже на Фюн сгонял на своем мопеде за этой макулатурой, из Рудкьобинга привез, из библиотеки, из Свенборга. Такое ответственное дело – покупать лодку! Не коляску! Тут надо все изучить. Они листали газеты и журналы целыми днями. Потапов шуршал как сумасшедший, он этим шелестом бумаги словно вытягивал из Ханумана деньги. Они разглядывали фотографии с гримасами экспертов. Оба причмокивали так, словно действительно знали в этом деле толк, будто только тем и занимались, что продавали лодки. Между ними наладилось отвратительное взаимопонимание. Михаил мог причавкнуть и показать на какую-нибудь деталь лодки на фотографии, и Хануман в согласии с ним мог тоже застонать, замурлыкать, а потом они вдруг быстро переглядывались, тут-то и мелькала в их глазах искра взаимопонимания, от которой у меня по коже бежал холодок омерзения.

По вечерам Хануман, с лицом восточного купца и тупостью обычного смертного, подсчитывал процент прибыли от продажи лодки, покупка которой еще не состоялась. Он пил чай и в задумчивой неге фантазировал. Однажды он, видимо, так далеко зашел в своих мечтах, что сказал мне, что я могу планировать маршрут.

– Куда? – ядовито спросил я его. – На тот свет? Или в ментовку?

– Ну, не знаю, не знаю, Юдж, – говорил сыто Хануман. – Ты, кажется, собирался в Голландию или Германию…

Я сказал, что, пока не увижу денег, даже бровью не шевельну. Хануман дернул плечиком и сказал: «Как знаешь…»

На следующий день они с Михаилом вновь дули чай, разглядывая объявления и картинки. Цены, лошадиные силы, вес, футы и т. д., и т. п.

– Надо знать, почем нынче лодки, на местном-то рынке, – приговаривал Михаил, прихлебывая. – Надо присмотреться, прежде чем бросаться в омут с головой!

– Несомненно, – говорил Хануман, наливая себе сливки в чай.

Через неделю я поехал с кретинами в Рудкьобинг покупать лодку. Хануман попросил, чтобы я проследил. Но как я мог проследить? Что я мог сделать?! Михаил прыгнул в лодчонку девятнадцати футов и стал ходить по ней, нахваливая:

– Ох, какая лодка! Просто красавица! Какое дерево-то! Не труха, а настоящее дерево! А тут пластик и свежая краска! Ухоженная лодка-то! Тут есть где развернуться, – замахивался воображаемым спиннингом. – Тут просто на всю семью! Мы сделаем семейную лодку! Тут поднимем борта, вырежем в них иллюминаторы! Тут угловой диван, тут столик, тут шкафчик, штурвал будет здесь, снаружи! А этот мотор мы выкинем, на фиг он нам нужен! Что за мотор, хозяин?

Хозяин провел ручищей по усам и сурово сказал, что мотор от газонокосилки.

– На таком далеко не уедешь, – сказал Михаил, – но мы поставим «Ямаху» или еще что-нибудь такое, двадцать пять или даже пятьдесят лошадок. Так понесет, что на все сорок штук потянет!

Он отдал пять тысяч, спросил хозяина приблизительный курс на Багенкоп и ничтоже сумняшеся завел старый мотор! Чадя, как паровоз, мы вышли из порта. Нас провожали странными взглядами практически все, кто был в рудкьобингском порту, они смотрели нам вслед так, словно знали какой-то ужасный прогноз погоды на эту ночь; бывший хозяин тоже, словно обескураженный чем-то, смотрел стеклянными глазами нам вслед. Я тогда подумал, что он смотрел так, будто знал о какой-то роковой неполадке мотора.