Бизерта. Последняя стоянка

— Смотри сюда! Ешь на здоровье, будешь толстый, как капитан Брод! [10]

Так зародилось мнение, что арабы очень способны к языкам. Про русских будут говорить то же самое. Мне, скорее, кажется, что необходимость — лучший учитель.

С окончанием лета жизнь на «Георгии» возвращалась в свою нормальную колею. Несмотря на отъезды, на корабле было еще много народа. На место адмирала Подушкина командиром был назначен Сергей Львович Трухачев.

Сергей Львович во время первой мировой войны руководил важными операциями в Балтийском море, а теперь командовал недисциплинированными ребятами и не знал, что делать.

Бедный Сергей Львович! И смерть его была очень печальна. Похоронив жену в Тунисе, он в восемьдесят лет собирался уехать с племянницей в Соединенные Штаты, но выезд потребовал длинных формальностей, ему приходилось часами ожидать их оформления. Старенький, уставший от путешествия, он скончался через несколько дней по приезде в США.

Вспоминая далекие годы, я вижу такое множество лиц, событий, что мне трудно передать их по порядку. Живя в женском кругу, каждый помимо воли участвовал в жизни соседа. Казалось, что живем мы в каком-то вихре сватовства, свадеб, разводов, иногда, увы, драм, болезней и смертей!

Детьми мы многое слышали, но, к счастью, обыденные сплетни скользили по нас, как-то не затрагивая!

Мы очень любили свадьбы — торжество венчания, нарядные одежды, праздничные угощения; все это переживалось нами очень глубоко. Иногда иностранные гости присутствовали на церемонии. Для тех из них, кто никогда не был в России, вся эта обстановка была характерным проявлением славянской души — «l'ame slave». Особенно хорошо помню свадьбу Киры Тихменевой с Лекой Герингом — самым красивым женихом, которого мы когда-нибудь видели.

Когда он появлялся на «Георгии» в белой морской офицерской форме — высокий, стройный, молодой, — мы бегали с Валей за ним, стараясь приложить к его спине наши пять пальцев. Так он становился для нас индейским вождем Грязная Пятерня — честь, которой он старался избежать, убегая от нас со смехом.

Разводы не сопровождались никакой церемонией, и, следовательно, нас не интересовали. Помню только, как кто-то упомянул Анну Каренину: «Много теперь стало ей подобных, но ни одна под поезд не бросается». «Слава Богу», — сказала бы я теперь.

Молодежь много танцевала. Наши, еще молодые родители понимали, что девушки, гардемарины, кадеты мечтают о балах и музыке.

В большом зале адмиральского помещения, разукрашенного и ярко освещенного, пары танцевали с увлечением, которого я потом больше никогда не встречала. Мы, младшие, более или менее открыто проскальзывали в зал, чтобы полюбоваться танцорами… полюбоваться или посмеяться!..

Вот группа танцует Cake Walk: самая младшая с лицом, вымазанным сажей, танцует, гримасничая и извиваясь, ловкая и гибкая… Это Ира Мордвинова! Пара, прыгающая на цыпочках в польке, — Ольга Аркадьевна Янцевич и мичман Парфенов. Они маленькие и легкие и относятся к танцу очень серьезно. Она распустила свои длинные каштановые волосы, он больше, чем когда-нибудь, походит на «Китайскую Будородицу», как мы его прозвали.

Уже старое танго «Под знойным небом Аргентины» Кира танцует с Герингом артистически. Бывало, что по случаю какого-нибудь официального праздника командующий эскадрой адмирал Беренс считал себя обязанным появиться на балу. В один из таких вечеров, стоя скромно у входа в зал, он, вероятно, обдумывал, как проявить свое участие в празднестве. Случайно его взгляд упал на меня — в одну секунду вопрос был решен: «Хочешь ли ты сделать со мной тур вальса?»

Тогда я, моментально спрыгнув с высокой тумбы, ноги по правилам в третьей позиции, подняв голову влево, со всей важностью моих одиннадцати лет пустилась с адмиралом в широкий тур вальса вокруг танцевального зала.

Освободившись от своих светских обязанностей, адмирал меня галантно поблагодарил и удалился.

Дорогой Михаил Андреевич! Никогда не мог бы он подумать, что воспоминание об этом танце будет жить так долго!

* * *

Другой незабываемый бал этих лет был дан зашедшим в Бизерту аргентинским учебным судном «Presidente Sarmiento». Не обременяя себя дипломатическими соображениями, аргентинцы пригласили моряков обеих эскадр, стоящих в порту: французских и русских офицеров и их дам. Не знаю, как смотрели на приглашение французские власти. Может быть, чувствовали себя неудобно. Зато очень живо помню веселое возбуждение наших дам, готовящихся к балу, беспрерывное движение аргентинских и русских катеров, восторженные рассказы на другой день. Так у нас и осталось в воспоминаниях, как чествовали аргентинцы русских дам, как были они особенно галантны и внимательны. Так неожиданно, так свежо повеяло из далекого прошлого!

Праздники