Бижутерия

— Ну хорошо, я должна вам кое-что сказать. Наверное, пора. — К этому времени девушка успела проглотить половину мяса. — Мой отец умер в тюрьме. Его обвинили в шпионаже. Он работал в Лос-Аламосе [10]. Не знаю, что там произошло на самом деле. Отец написал мне письмо из тюрьмы и поклялся, что невиновен и что дело против него сфабриковано.

Мадди съела немного жареного картофеля и запила глотком вина. Подошел официант и снова наполнил ее бокал.

— Мать чувствовала себя униженной. Мы переехали в Лос-Анджелес и поменяли фамилию. Начали новую жизнь. Мама вышла замуж за кинопродюсера и родила еще четверых. А я стала ей настоящей обузой.

Мадди заглянула Брейди в глаза. Все складывалось удачно — девушка видела, что он верил каждому ее слову. Ни малейших трудностей. И так забавно его дурачить — он и впрямь считал, что она раскрывала перед ним душу. Но этот человек был с ней мил. И лгать ему с подобной легкостью смущало не меньше, чем говорить правду. Хотя сам-то он наверняка постоянно лгал женщинам.

И тем не менее Мадди почувствовала неловкость.

— Постойте… я все это придумала. Я — сирота. Но я не люблю об этом говорить. — Мадди застенчиво улыбнулась. — Мое хобби — читать. И люблю я «Роллинг стоунз».

Брейди положил ей на руку ладонь.

— Ты мне нравишься, Мадди. Ты совсем не такая, как другие.

После того ужина Мадди, верная слову, не переспала с Брейди Гарднером. Но с тех пор его отношение к ней стало меняться. Он сделался мягче на работе. Не грубил, когда бывал занят. Вечерами часто приглашал ее поужинать. И даже начал учить изготовлению украшений по восковым формам. Наконец через три недели после их первого свидания Мадди решила, что пришло время разрешить ему себя соблазнить.

Мадди не была девственницей. Первый раз она переспала с Томми Морганом в третьем классе [11]. А к моменту разрыва они стали словно семейной парой.

Но она не любила секс. Не то чтобы он был ей противен или она его отвергала, отнюдь нет. Просто не считала, что его стоило так превозносить.

И поэтому не спешила улечься с Брейди в постель даже после того, как он начал казаться ей привлекательнее. Однако в конце концов пришла к выводу, что пора сдаться. Нельзя же до бесконечности позволять приглашать себя в ресторан и не раскошелиться на то, что Брейди считал ее долей по счету. Но что еще важнее, Мадди удавалось выуживать у него наставления по дизайну украшений.

И поэтому она решила отдаться ему.

— Держи… — Брейди протянул ей сигарету с марихуаной. — Хочешь еще затяжку? — Стоял жаркий вечер, и они лежали на матрасе на защищенной ширмами веранде его дома.

Мадди покачала головой:

— Если я еще подогреюсь, то, пожалуй, засну.

Брейди швырнул окурок в пепельницу.

— А вот этого не надо. По крайней мере сейчас. — Он наклонился и поцеловал ее.

— Брейди, ты становишься приличным молодым человеком.

— Господи, вы только послушайте, как эта девушка говорит комплименты! Можно подумать, что мы в школе этикета. — Он коснулся ее длинных каштановых волос. — Ты мне нравишься. Никогда не знаешь, что от тебя ждать. Пожалуй, я в тебя влюбился.

— Ради Бога, Брейди… Я с тобой пересплю, но если ты не станешь говорить о любви. Я наслышана о твоей репутации и знаю о записной книжке с именами.

Ювелир раздраженно сел.

— Откуда? Каким образом? Ты подглядывала?

— Нет. Стейнер сказал. Как-то зашел в магазин, а там никого не было. Мы заговорили, и он предупредил меня, чтобы я с тобой не связывалась.

— Мо? Ну и засранец! А я считал его своим другом!

— Только не говори ему, что я тебе рассказала. Он хотел поступить со мной по-братски.

— По-братски? Да он просто положил на тебя глаз! Господи, никому нельзя верить в наше время!

— А меньше всего тебе. — Мадди улыбнулась и начала расстегивать кофточку. Мать она почти не помнила, но понимала, что ее большие груди — это лучший дар от Лулу. Лицом она получилась симпатичнее, но телом пошла в мать: везде худощавая, кроме груди. Мадди смущалась, когда так быстро развилась в восьмом [12]классе. И всегда носила свободные платья, чтобы скрыть зрелую фигуру.

— Такого свойского парня, как я, надо еще поискать, — буркнул Гарднер.

А она без всякого жеманства сняла свободную кофточку и юбку.

— У тебя фигура — потряс!

Брейди быстро разделся. Мадди посмотрела на него и присвистнула.

— И ты ничего… вроде бы большой. А мне казался дохляком и коротышкой.

— Боже мой, кто тебя учил говорить комплименты! Ну, иди сюда. Я этого хотел, как только тебя увидел.

В первый раз они любили друг друга очень бурно. А потом все медленнее и медленнее до самого рассвета. Брейди не спешил — давал ей расслабиться и раскрепоститься. Он нашел на ее теле эрогенные зоны, о существовании которых Мадди даже не подозревала. И она, впервые испытав удовлетворение, решила, что секс превозносить все-таки стоило.

Бедняга Томми! После стольких лет с ним она считала, что любовь — это физиологическая потребность, и больше ничего.

* * *