Бизнес как экспедиция: Честные истории для героев и волшебниц

В океане все время происходит какая-то живая движуха. Вот только пошел на твою блесну крупный тунец, как неожиданная акула его атакует. Тунец делает свечу из воды с выпученными глазищами, и легко различить его телепатический крик: «Братва, меня там чуть не сожрали!..»

В какой-то момент мы поймали некрупную коралловую акулу. Забагрили, вытащили на борт, тут-то она и начала плясать нижний брейк-данс. Поскольку наши матросы постоянно зубоскалят, тут же звучит: «Чтобы тебе до конца дней только с акулами оральным сексом заниматься!» Зубастая тварь никак не унималась. В итоге к ней подкрался Като и долбанул по башке разделочной доской для рыбы с брендом «Экспедиции». Доска с треском развалилась надвое, акула умиротворенно закатила глазки, а мне пришлось в очередной раз выслушивать критику по поводу качества продукции. Можно подумать, мы только и выпускаем профессиональные биты для особо твердых голов — они бы еще черепаший панцирь попробовали этой доской расколоть!

С наступлением темноты мы передвигаемся по судну только пристегнутыми страховочными карабинами. Никому не хочется повторить участь спасжилета, смытого случайным шквалом. Капитан считает, что, когда жилет прибьет к берегу, аборигены скажут: «Ага, допрыгались эти русские, понятно, что эта надувная игрушка не для океанской волны». Редкие крупные чайки в темноте принимают нас за остров и периодически пытаются сесть на блондинистую голову Мозжухина. Вася по-обезьяньи машет руками и грязно сквернословит.

Интересно, что, несмотря на качку, никто не страдает от морской болезни. Только капитана однажды вырвало от вида протянутой ему бутылки виски.

Ночь — время философского микрокосмоса. Вокруг темнота, пустота и шум волн. Вахтенный держит румпель, иногда сверяет по GPS курс и скорость. Подвахтенный (ночью это обычно я) следит за тем, чтобы вахтенный не уснул, и всячески его развлекает.

Мы много обсуждаем возможность прохождения Севморпути. Конструкцию судов, составы экипажей, безопасность. С каждым днем вырастает объемное представление о грандиозности и сложности этого проекта и крепнет желание туда пойти. Возможно, еще и потому, что он ассоциируется со льдом и холодом, а у нас тут постоянно перегретые головы.

Наутро на горизонте нарисовался небольшой остров с редкими пальмами. Прорываемся сквозь прибой и встаем на якорь в лагуне. Покачиваясь, выбираемся из воды на берег. Неимоверно много каких-то по-хичкоковски страшных птиц. Они просто везде. Орут, мечутся, снуют под ногами, облепляют пальмы, дерутся за территорию.

Редкая пальмовая роща практически не дает тени. По узкой каменистой дорожке бредем вглубь острова. Солнце в зените и жарит нестерпимо. Кажется, еще несколько шагов — и ты просто упадешь в обморок.

В конце концов, я так и сделал, предварительно отыскав место под пальмой с листвой погуще. Лег и «отрубился». Товарищи разбрелись по острову в поисках черепах. Какое-то время я был без сознания. Открыв глаза, обнаружил в паре метров от себя здоровенный булыжник гиперболической формы со странным орнаментом.

Неожиданно булыжник выдвинул морщинистую лапу и потом другую. Так я приобрел славу лучшего охотника за черепахами, поскольку вернувшаяся братва их нигде не обнаружила.

А в радиусе 15 метров от того места, где я свалился, «тортилл» оказалось около десятка. Иногда черепахи не то орут, не то мычат низким басовитым звуком, напоминающим то ли гудок парохода, то ли мычание быка-производителя. Вася Мозжухин (а это центнер!) встал на одну двумя ногами, и у черепахи хватило здоровья подняться на все четыре лапы и, покачнув панцирем, его сбросить. Вообще, они, похоже, очень древние и, кажется, воспринимают человечество как досадный, но преходящий эпизод в своей многотысячелетней истории.

Мы закопали клад в расщелине дерева и вернулись на судно. Ветер теперь стал практически попутным, и появилась возможность поставить самый большой парус с благозвучным названием геннакер. Похоже, его объем в несколько раз превышает объем всего катамарана с нами и всем барахлом, вместе взятыми.

Капитан принялся готовить ужин. Он не особо нас подпускает к ящику, где скомпонованы газовая плитка, посуда и специи. Думаю, по двум причинам. Первая — дольше объяснять, где что лежит и как что работает. Вторая — сам любит готовить. Отточенные движения Кулика практически иллюстрируют эргономику походного снаряжения. Сначала тесто для лепешек и картошка-гриль. Потом густой суп — каждый раз импровизация из индийских специй и всего остального, что содержит ящик.

Океан дышит божественной прохладой, лениво перекатывая пологие валы. Опять виски. Опять концерт. Народ потихоньку укладывается в палатке. На вахте Василь. Он главный, пока капитан спит. Мы с Мозжухиным притулились на посудном ящике — единственное место у выхода из палатки, где можно ночью сидеть непристегнутым.

На подвахтенного эти правила не распространяются, и Василь не очень вежливо дает нам пару минут, чтобы мы определились, кто должен надеть жилет — «паникерку» и пристегнуться. А ведь ему, единственному из нас, еще нет тридцати.